Усы легли на плечи и смешались с кудрями кто это
Опубликовано: 17.09.2024
Рассказ начинается с описания природы.
«С моря дул влажный, холодный ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов. Изредка его порывы приносили с собой сморщенные, желтые листья и бросали их в костер, раздувая пламя; окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное море…»
На берегу моря сидят Макар Чудра — старый цыган, стороживший коней табора, и рассказчик. Макар привык к резким ударам ветра, он полулежал «в красивой, сильной позе».
Макар поддерживает собеседника, тот ходит по земле, смотрит. Он говорит ему: «…ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай — вот и все!»
Жизненная позиция Макара такова: он считает, что никто никому не нужен: «Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому.»
Нужно ли учить других? На это у Макара тоже своё мние: «А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет, не можешь. Ты поседей сначала, да и говори, что надо учить.» (То есть человек должен прожить жизнь, понять её и только уже в старости он может чему-то научить). А вообще, считает он, каждый человек сам учится, ведь он знает, что ему нужно: «Которые умнее, те берут что есть, которые поглупее — те ничего не получают.»
Макар называет людей «смешными», ведь они давят друг друга, а на земле столько места. Не понимает он и того, зачем люди работают, истрачивают свои силы в работе, а потом всё равно все умирают. (« Ничего по нём не останется»). Неведома воля человеку. «Он раб — как только родился, всю жизнь раб, и все тут!»
Далее Макар рассказывает о себе. Ему 58 лет и видел он очень много. «Ты и не знаешь таких краев, где я бывал.» Он уверен: «Так нужно жить: иди, иди — и все тут. Долго не стой на одном месте…» Нелёгкой была его жизнь. Он и в тюрьме сидел, понимает, как важна воля.
Героя интересует извечный философский вопрос: «Зачем живу на свете?… Кто скажет, зачем он живет? Никто не скажет…» А раз нет ответа на вопрос, то надо просто жить. «И похаживай да посматривай кругом себя, вот и тоска не возьмет никогда».
Макар вспоминает разговор с одним русским, который говорил, что жить надо так, как сказано в божьем слове. Богу покоряйся, и он даст тебе все, что попросишь у него». А сам он ходил в рваной одежде – что ж не попросил Бога? Обиделся за эти слова на него человек, хотя до этого говорил, что надо всех прощать.
Вдалеке слышалась песня дочери Макара – красавицы Нонки.
Описание внешности Нонки: «На ее смуглом, матовом лице замерла надменность царицы, а в подернутых какой-то тенью темно-карих глазах сверкало сознание неотразимости ее красоты и презрение ко всему, что не она сама». (Подчёркивается надменность, даже презрение к людям, она любит только себя).
Макар говорит, что нельзя верить «девкам» («Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не видно, а порвать — нельзя, и отдашь ты ей всю душу.»), они лгут всегда. И начал он рассказывать быль.
Жил на свете удалой малый – Лойко Зобар. Жители всех окрестных деревень хотели убить его: воровал лошадей. «…коли ему понравился конь, так хоть полк солдат поставь сторожить того коня — все равно Зобар на нем гарцевать станет!» Никого не боялся Зобар. Он любил только коней, поездит, продаст, и снова другую украдёт. А деньги не нужны были ему: «…кто хочет, тот и возьми».
В то же время Зобар был открытым человеком, поможет другому, если это надо: «…нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его из груди, да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было».
Действие происходило на Буковине лет десять назад. Сидят у костра цыгане, среди них Данила и его дочь Рада. О её красоте Макар говорит так: «Может быть, ее красоту можно бы на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку, как свою душу, знает».
Много «просушила» Рада молодецких сердец. И огромные деньги ей за любовь предлагал один старый магнат, а она кошель с ними пнула в грязь. Тогда магнат стал просить отца Рады продать ему дочь, на что тот ответил, что ничем не торгует. Тогда стал богач просить отдать ему Раду в жёны. На это Рада ответила: «Кабы орлица к ворону в гнездо по своей воле вошла, чем бы она стала?» (Она хорошо знала себе цену, не желала подчиняться кому-то).
Однажды в ночи зазвучала красивая мелодия. «…от той музыки захотелось чего-то такого, после чего бы и жить уж не нужно было, или, коли жить, так — царями над всей землей, сокол!» Это играл Локо Зобар.
Описание Зобара:
- «Усы легли на плечи и смешались с кудрями, очи, как ясные звезды, горят, а улыбка — целое солнце».
- «Взглянет он тебе в очи и полонит твою душу, и ничуть тебе это не стыдно, а еще и гордо для тебя».
- «С таким человеком ты и сам лучше становишься».
Рада просила Зобра, откуда у него эта скрипка, на что тот ответил, что сделал её «из груди молодой девушки, которую любил крепко, а струны из ее сердца мною свиты». Скучно стало Раде от таких слов, так как обманывал её Зобар.
Наутро все увидели, что голова Зобара перевязана, якобы конь его зашиб спящего. Но все поняли, что ему от Рады досталось.
Все любили Зобара, и если бы он вдруг крикнул : «В ножи, товарищи!» — то и пошли бы мы все в ножи, с кем указал бы он». Только Рада не смотрела на него. Зобар очень страдал от этого. «Уйдет ночью далеко в степь Лойко, и плачет до утра его скрипка, плачет, хоронит Зобарову волю». Все предчувствовали беду: «…коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя — изувечат».
Однажды у костра пел Лойко песню, в которой говорилось о стремлении взвиться в высоту. А Рада сказала: «Ты бы не залетал так высоко, Лойко, неравно упадешь, да — в лужу носом, усы запачкаешь, смотри…» Зверем посмотрел он на неё.
А Рада продолжала посмеиваться над Лойкой: «Вот так однажды комар гудел, орлиный клекот передразнивая».
Тогда Зобар попросил у Данилы Раду в жёны, на что тот ответил: « Да возьми, коли можешь!»
Лойко сказал Раде: «Беру тебя в жены перед богом, своей честью, твоим отцом и всеми этими людьми. Но смотри, воле моей не перечь — я свободный человек и буду жить так, как я хочу!». Он предупредил, что даже после женитьбы он останется свободным.
Однако Рада захлестнула ему кнутом за ноги, и упал Лойко на землю. А Рада стоит и усмехается. Зобар встал тихо и пошёл в степь.
Снова описание Макара: «Он был похож на старый дуб, обожженный молнией, но все еще мощный, крепкий и гордый своей силой».
Макар отправился следить за Лойкой, что же тот будет делать. Пришёл Лойко к ручью, сидит, охает.
Вдруг он увидел, что от табора бежит Рада, подошла, положила руку на плечо парню. А тот вскочил и взялся за нож. Но и у Рады пистолет был в руке. Она сказала, что пришла мириться, призналась в своей любви.
«Никогда я никого не любила, Лойко, а тебя люблю. А еще я люблю волю! Волю-то, Лойко, я люблю больше, чем тебя».
Рада поставила условие: «Поклонишься мне в ноги перед всем табором и поцелуешь правую руку мою — и тогда я буду твоей женой.»
Лойко признался всем, сидя у костра: «Она любит свою волю больше меня, а я ее люблю больше своей воли…» Он сказал, что решил поклониться её воле.
Но дальше произошло страшное. Лойко воскликнул: «А остается попробовать, такое ли у Радды моей крепкое сердце, каким она мне его показывала. Попробую же,— простите меня, братцы!» И он вонзил нож в её сердце. Перед смертью Рада произнесла: «Прощай, Лойко! я знала, что ты так сделаешь. — да и умерла».
Отец рады Данило подошёл к Лойко и вонзил в его спину нож.
Так закончил рассказ о Раде и Лойко старый цыган Макар.
«Усиливался дождь, и море распевало мрачный и торжественный гимн гордой паре красавцев цыган — Лойке Зобару и Радде, дочери старого солдата Данилы.
А они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой».
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 272 273
- КНИГИ 638 082
- СЕРИИ 24 167
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 600 263
С моря дул влажный, холодный ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов. Изредка его порывы приносили с собой сморщенные, жёлтые листья и бросали их в костёр, раздувая пламя; окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева – безграничную степь, справа – бесконечное море и прямо против меня – фигуру Макара Чудры, старого цыгана, – он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас.
Не обращая внимания на то, что холодные волны ветра, распахнув чекмень, обнажили его волосатую грудь и безжалостно бьют её, он полулежал в красивой, сильной позе, лицом ко мне, методически потягивал из своей громадной трубки, выпускал изо рта и носа густые клубы дыма и, неподвижно уставив глаза куда-то через мою голову в мёртво молчавшую темноту степи, разговаривал со мной, не умолкая и не делая ни одного движения к защите от резких ударов ветра.
– Так ты ходишь? Это хорошо! Ты славную долю выбрал себе, сокол. Так и надо: ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и всё!
– Жизнь? Иные люди? – продолжал он, скептически выслушав моё возражение на его «Так и надо». – Эге! А тебе что до того? Разве ты сам – не жизнь? Другие люди живут без тебя и проживут без тебя. Разве ты думаешь, что ты кому-то нужен? Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому.
– Учиться и учить, говоришь ты? А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет, не можешь. Ты поседей сначала, да и говори, что надо учить. Чему учить? Всякий знает, что ему нужно. Которые умнее, те берут что есть, которые поглупее – те ничего не получают, и всякий сам учится…
– Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько, – он широко повел рукой на степь. – И все работают. Зачем? Кому? Никто не знает. Видишь, как человек пашет, и думаешь: вот он по капле с потом силы свои источит на землю, а потом ляжет в неё и сгниёт в ней. Ничего по нем не останется, ничего он не видит с своего поля и умирает, как родился, – дураком.
– Что ж, – он родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть, не успев даже могилы самому себе выковырять? Ведома ему воля? Ширь степная понятна? Говор морской волны веселит ему сердце? Он раб – как только родился, всю жизнь раб, и всё тут! Что он с собой может сделать? Только удавиться, коли поумнеет немного.
– А я, вот смотри, в пятьдесят восемь лет столько видел, что коли написать всё это на бумаге, так в тысячу таких торб, как у тебя, не положишь. А ну-ка, скажи, в каких краях я не был? И не скажешь. Ты и не знаешь таких краев, где я бывал. Так нужно жить: иди, иди – и всё тут. Долго не стой на одном месте – чего в нём? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить её. А задумаешься – разлюбишь жизнь, это всегда так бывает. И со мной это было. Эге! Было, сокол.
– В тюрьме я сидел, в Галичине. «Зачем я живу на свете?» – помыслил я со скуки, – скучно в тюрьме, сокол, э, как скучно! – и взяла меня тоска за сердце, как посмотрел я из окна на поле, взяла и сжала его клещами. Кто скажет, зачем он живёт? Никто не скажет, сокол! И спрашивать себя про это не надо. Живи, и всё тут! И похаживай да посматривай кругом себя, вот и тоска не возьмет никогда. Я тогда чуть не удавился поясом, вот как!
– Хе! Говорил я с одним человеком. Строгий человек, из ваших, русских. Нужно, говорит он, жить не так, как ты сам хочешь, а так, как сказано в божьем слове. Богу покоряйся, и он даст тебе всё, что попросишь у него. А сам он весь в дырьях, рваный. Я и сказал ему, чтобы он себе новую одежду попросил у бога. Рассердился он и прогнал меня, ругаясь. А до того говорил, что надо прощать людей и любить их. Вот бы и простил мне, коли моя речь обидела его милость. Тоже – учитель! Учат они меньше есть, а сами едят по десять раз в сутки.
Он плюнул в костер и замолчал, снова набивая трубку. Ветер выл жалобно и тихо, во тьме ржали кони, из табора плыла нежная и страстная песня-думка. Это пела красавица Нонка, дочь Макара. Я знал ее голос густого, грудного тембра, всегда как-то странно, недовольно и требовательно звучавший – пела ли она песню, говорила ли «здравствуй». На ее смуглом, матовом лице замерла надменность царицы, а в подернутых какой-то тенью темно-карих глазах сверкало сознание неотразимости ее красоты и презрение ко всему, что не она сама.
Макар подал мне трубку.
– Кури! Хорошо поет девка? То-то! Хотел бы, чтоб такая тебя полюбила? Нет? Хорошо! Так и надо – не верь девкам и держись от них дальше. Девке целоваться лучше и приятней, чем мне трубку курить, а поцеловал ее – и умерла воля в твоем сердце. Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не видно, а порвать – нельзя, и отдашь ты ей всю душу. Верно! Берегись девок! Лгут всегда! Люблю, говорит, больше всего на свете, а ну-ка, уколи ее булавкой, она разорвет тебе сердце. Знаю я! Эге, сколько я знаю! Ну, сокол, хочешь, скажу одну быль? А ты ее запомни и, как запомнишь, – век свой будешь свободной птицей.
«Был на свете Зобар, молодой цыган, Лойко Зобар. Вся Венгрия, и Чехия, и Славония, и все, что кругом моря, знало его, – удалый был малый! Не было по тем краям деревни, в которой бы пяток-другой жителей не давал богу клятвы убить Лойко, а он себе жил, и уж коли ему понравился конь, так хоть полк солдат поставь сторожить того коня – все равно Зобар на нем гарцевать станет! Эге! разве он кого боялся? Да приди к нему сатана со всей своей свитой, так он бы, коли б не пустил в него ножа, то наверно бы крепко поругался, а что чертям подарил бы по пинку в рыла – это уж как раз!
И все таборы его знали или слыхали о нем. Он любил только коней и ничего больше, и то недолго – поездит, да и продаст, а деньги, кто хочет, тот и возьми. У него не было заветного – нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его из груди, да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было. Вот он какой был, сокол!
Наш табор кочевал в то время по Буковине, – это годов десять назад тому. Раз – ночью весенней – сидим мы: я, Данило-солдат, что с Кошутом воевал вместе, и Нур старый, и все другие, и Радда, Данилова дочка.
Ты Нонку мою знаешь? Царица девка! Ну, а Радду с ней равнять нельзя – много чести Нонке! О ней, этой Радде, словами и не скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно бы на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку, как свою душу, знает.
Много посушила она сердец молодецких, ого, много! На Мораве один магнат, старый, чубатый, увидал ее и остолбенел. Сидит на коне и смотрит, дрожа, как в огневице. Красив он был, как черт в праздник, жупан шит золотом, на боку сабля, как молния, сверкает, чуть конь ногой топнет, вся эта сабля в камнях драгоценных, и голубой бархат на шапке, точно неба кусок, – важный был господарь старый! Смотрел, смотрел, да и говорит Радде: «Гей! Поцелуй, кошель денег дам». А та отвернулась в сторону, да и только! «Прости, коли обидел, взгляни хоть поласковей», – сразу сбавил спеси старый магнат и бросил к ее ногам кошель – большой кошель, брат! А она его будто невзначай пнула ногой в грязь, да и все тут.
– Эх, девка! – охнул он, да и плетью по коню – только пыль взвилась тучей.
А на другой день снова явился. «Кто ее отец?» – громом гремит по табору. Данило вышел. «Продай дочь, что хочешь возьми!» А Данило и скажи ему: «Это только паны продают все, от своих свиней до своей совести, а я с Кошутом воевал и ничем не торгую!» Взревел было тот, да и за саблю, но кто-то из нас сунул зажженный трут в ухо коню, он и унес молодца. А мы снялись, да и пошли. День идем и два, смотрим – догнал! «Гей вы, говорит, перед богом и вами совесть моя чиста, отдайте девку в жены мне: все поделю с вами, богат я сильно!» Горит весь и, как ковыль под ветром, качается в седле. Мы задумались.
– А ну-ка, дочь, говори! – сказал себе в усы Данило.
Романтическая ночь у моря, горит костёр, старый цыган Макар Чудра рассказывает писателю историю про вольных цыган. Макар советует беречься любви, ибо полюбив, человек теряет волю. Подтверждением этого является быль, рассказанная Чудрой.
Был на свете Лойко Зобар, молодой цыган. Венгрия, Чехия и Словения знали его. Ловкий был конокрад, многие хотели убить его. Любил он только коней, деньги не ценил, мог отдать каждому, кто нуждался.
В Буковине стоял цыганский табор. У Данилы-солдата была дочь Радда — красавица, словами не сказать. Много сердец разбила Радда. Один магнат любые деньги кидал к её ногам, просил выйти за него замуж, но Радда ответила, что орлице не место в вороньём гнезде.
Однажды в табор приехал Зобар. Красивый он был: «Усы легли на плечи и смешались с кудрями, очи, как ясные звезды, горят, а улыбка — целое солнце. Точно его ковали из одного куска железа с конём.» Заиграл он на скрипке, и многие заплакали. Радда похвалила скрипку Зобара, хорошо он играет. А тот ответил, что скрипка его сделана из груди молодой девушки, а струны из её сердца свиты. Радда отвернулась, сказав, что врут люди, когда говорят об уме Зобара. Подивился тот острому языку девушки.
Зобар загостил у Данилы, легли спать, а наутро он вышел с тряпкой, повязанной на голове, сказал, что конь его зашиб. Но все поняли, что это Радда, подумали, что разве не стоит Лойко Радды? «Ну, уж нет! Девка как ни хороша, да у ней душа узка и мелка, и хоть ты пуд золота повесь ей на шею, всё равно, лучше того, какова она есть, не быть ей!»
Жил в то время табор хорошо. И Лойко с ними. Мудр был, как старик, а на скрипке играл так, что сердце замирало. Если бы Лойко захотел, то люди бы жизни за него отдавали, так его любили, только Радда не любила. А он полюбил её крепко. Окружающие смотрели только, знали, «коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя — изувечат».
Однажды спел Зобар песню, всем она понравилась, только Радда посмеялась. Данило хотел проучить её кнутом. Но Лойко не позволил, попросил отдать её ему в жены. Данило согласился: «Да возьми, коли можешь!» Лойко подошёл к Радде и сказал, что полонила она его сердце, что берёт он её в жены, но она не должна перечить его воле. «Я свободный человек и буду жить так, как хочу». Все подумали, что смирилась Радда. Она обвила кнутом ноги Лойко, дёрнула, и упал Зобар как подкошенный. А она отошла и легла на траву, улыбаясь.
Убежал в степь Зобар, а Макар за ним следил, как бы парень над собой что не сделал сгоряча. Но Лойко лишь сидел неподвижно три часа, а потом к нему пришла Радда. Лойко хотел ударить её ножом, но она приставила к его лбу пистолет и сказала, что мириться пришла, любит его. А ещё сказала Радда, что волю любит больше, чем Зобара. Она обещала Лойко жаркие ласки, если он согласится перед всем табором поклониться ей в ноги и поцеловать правую руку, как у старшей. Крикнул Зобар на всю степь, но согласился на условия Радды.
Вернулся в табор Лойко и сказал старикам, что заглянул в своё сердце и не увидел там прежней вольной жизни. «Одна Радда там живёт». И он решил исполнить её волю, поклониться ей в ноги, поцеловать её правую руку. И ещё сказал, что проверит, такое ли у Радды крепкое сердце, как она хвалится.
Все и догадаться не успели, а он воткнул в её сердце нож по самую рукоятку. Радда вырвала нож, заткнула рану своими волосами и сказала, что ждала такую смерть. Данило поднял нож, отброшенный Раддой в сторону, рассмотрел его да и воткнул в спину Лойко, прямо против сердца. Лежит Радда, зажимая рукой рану, а у ног её раскинулся умирающий Лойко.
Писателю не спалось. Он смотрел на море, и, казалось, что видит он царственную Радду, а за ней по пятам плывёт Лойко Зобар. «Они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой».
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
 |
| Лойко и Радда. Художник А. М. Лаптев |
Лойко Зобар — характеристика, образ, описание в рассказе "Макар Чудра"
О внешности Лойко известно следующее:
Лойко является очаровательным, обаятельным человеком. Его взгляд пленит душу любого человек. Рядом с ним другой человек сам становится лучше. Таких хороших людей, как Лойко, мало, по мнению Макара Чудры:
По словам Радды, Лойко является самым красивым и удалым мужчиной, которого она знала:
Лойко легко относится к деньгам. Когда он продает своего очередного коня, он, не задумываясь, раздает деньги окружающим:
Лойко является хорошим парнем:
Лойко является хорошим товарищем по табору:
Он мудр, как старик. Он все знает. Он владеет грамотой русского языка, а также понимает мадьярский (венгерский) язык:
Лойко является отличным рассказчиком. Его можно слушать бесконечно:
Он прекрасно играет на скрипке. От его музыки кровь загорается в жилах. Лойко играет на скрипке так, как никто на свете не играет. Его прекрасная музыка способна превратить людей в рабов. С помощью музыки он мог бы делать с людьми что угодно:
Лойко прекрасно поет:
История любви Лойко и Радды
Однажды молодой цыган Лойко Зобар приезжает в табор Макара Чудры, главного героя. Лойко обращает внимание на красавицу-цыганку Радду. Лойко остается жить в этом таборе и пытается завоевать сердце красавицы. Однако Радда не поддается на его чары, ведет себя высокомерно и насмехается над ним:
Лойко признается, что знал многих женщин, но только Радда смогла затронуть его сердце так сильно. Радда же, выслушав это, взмахивает кнутом и сбивает Лойко с ног, так что тот падает:
Радда посмеивается над Лойко, задевая его самолюбие:
Иногда по ночам влюбленный Лойко уходит в степь и играет на скрипке. Его скрипка как будто плачет по свободе, которую молодой человек может потерять из-за любви:
Однажды Радда признается Лойко в любви. Он заявляет, что станет его женой, если Лойко откажется от свободы и будет принадлежать только ей. Для этого Лойко должен поклониться ей в ноги перед всем табором и поцеловать руку. У цыган не принято выдвигать такие требования. Радда ставит молодого человека перед тяжелым выбором – или она, или свобода:
Для Лойко требования Радды оказываются невыносимыми. Он глубоко страдает из-за необходимости выбрать что-то одно:
Лойко так переживает, что за эту ночь страшно худеет:
На следующий день Лойко объявляет табору, что любит Радду больше своей свободы, поэтому он готов расстаться со свободой ради возлюбленной. Радда строго указывает ему на ноги и требует, чтобы тот поклонился. Весь табор жалеет Лойко, всем стыдно и грустно за его унижение:
Вдруг Лойко начинает смеяться. Он объявляет, что хочет проверить, насколько крепкое у Рады сердце. Он заранее просит прощения у табора, а затем ударяет Радду ножом в грудь. Радда говорит, что предвидела такой исход. Девушка умирает на месте:
Лойко падает к ногам Радды и припадает к ним губами:
Отец Радды Данило хватает нож и убивает Лойко Зобара:
"Что ты скажешь в таком деле, сокол? То‑то! Нур сказал было: «Надо связать его. » Не поднялись бы руки вязать Лойко Зобара, ни у кого не поднялись бы, и Нур знал это. Махнул он рукой, да и отошел в сторону. А Данило поднял нож, брошенный в сторону Раддой, и долго смотрел на него, шевеля седыми усами, на том ноже еще не застыла кровь Радды, и был он такой кривой и острый. А потом подошел Данило к Зобару и сунул ему нож в спину как раз против сердца. Тоже отцом был Радде старый солдат Данило!
– Вот так! – повернувшись к Даниле, ясно сказал Лойко и ушел догонять Радду.
А мы смотрели. Лежала Радда, прижав к груди руку с прядью волос, и открытые глаза ее были в голубом небе, а у ног ее раскинулся удалой Лойко Зобар. На лицо его пали кудри, и не видно было его лица."
Красивых мужчин в русской литературе – единицы. Умных – предостаточно, щеголеватых – пруд пруди. Даже «породистые» были – вспомнить хоть того же светловолосого Печорина с его черными бровями и усами, который, однако, красотой не отличался. Кто же тогда бередит сердца читающих барышень всех возрастов?
Создавая этот текст, я очень хотела, чтобы эти прекрасные мужчины превратились из образов, навязанных школьной МарьВанной, в реальных людей. Чтобы эти литературные герои наконец-то обрели человеческое лицо.
Естественно, наш номер один - князь Андрей Болконский, герой на все времена из романа-эпопеи Л. Толстого «Война и мир».
Возраст: 27 лет (на начало романа)
Человек из вселенной, где «балы, красавицы, лакеи, юнкера»
Внешность: Образцово прекрасен: хорош собой, хоть и невысок, правильные черты лица, маленькие руки как признак аристократичности. Хотя в его описании Толстой весьма скуп – не то, что в описании подготовки к битве при Бородино, например!
Личная жизнь: был женат (без особой любви), но овдовел: супруга умерла при родах. От брака у него остался сын, которого взяла на воспитание сестра. Был влюблен в Наташу Ростову, но помолвка распалась после ее измены. До конца жизни князь Андрей оставался одинок. Погиб после ранения в битве при Бородино, Наташу успел увидеть и простить.
Мечта поклонницы любовных романов – поэт Владимир Ленский, герой пушкинского «Евгения Онегина»
Владелец имения, завидный жених да с европейским образованием, романтик, но слишком простодушен и доверчив. Поэтому неудивительно, что он, человек романтической эпохи, падает жертвой «лишнего человека» - порочного героя нового времени.
Возраст: без малого «осьмнадцать лет» - то есть 18. Совсем мальчишка!
Описание внешности:
Личная жизнь: Любил, стрелялся, умер.
Для тех, кто уважает мужчин постарше - Петр Васильевич, повесть «Первая любовь» И. Тургенева.
Перещеголял собственного 16-летнего сына Володю в борьбе за сердце молодой княжны.
Возраст: нет данных. По ощущениям, около сорока.
Описание внешности: был демонически и несколько отталкивающе красив, чем отчаянно пользовался.
Личная жизнь: женился по расчету на даме старше него на 10 лет. История, описанная в повести, повторяет факт из биографии самого Ивана Тургенева, черты которого можно найти в образе Вольдемара.
Редеющие кудри, однако, не помешали соблазнить герою молодую княжну Зинаиду из небогатого, но известного семейства. В девушку, кстати, был влюблен и сам Володя, 16-летний сын героя. Такой вот странный любовный треугольник.
Еще один тургеневский герой - Павел Петрович Кирсанов – старомоден, но обаятелен. Роман «Отцы и дети», И. Тургенев
Светский лев, который стал одиноким волком.
Возраст: около 45 лет
Описание внешности: среднего роста, острижен коротко, седые волосы. Поклонник английской моды и традиций.
Личная жизнь: щеголь, генеральский сын, дворянин, офицер элитного гвардейского полка – как не быть сердцеедом при таких-то данных? Возможно, так мог бы выглядеть Онегин в свои сорок пять.
В молодости был горячо влюблен в княгиню Р. – женщину, имя которой нельзя называть. Пережив недолгий, но бурный роман, Павел Петрович покинул высшее общество и уехал в деревню. Продолжая любить ветреную княгиню, оставался холостяком всю свою жизнь.
Родион Раскольников – плохой парень, студент, бунтарь, мыслитель и внезапно красив. Роман «Преступление и наказание», Ф. Достоевский
Возраст: 23 года
Беден, как церковная мышь, но все же красив. Если бы не внешность, любить его было бы совсем тяжело – учитывая все эти его духовные терзания, думы о великом с претензией на мировое господство. А тут еще темная история со старушкой-процентщицей (которая, кстати, не такая уж и старушка – даме было около 60!).
Описание внешности:
Личная жизнь: близко сошелся с падшей девушкой – Сонечкой Мармеладовой. И в том числе благодаря ей, осознал свою ошибку, обрел веру.
Лойко Зобар, цыган. Повесть «Макар Чудра», М.Горький
Родись он в другую эпоху, мог бы стать одним из «Мстителей»
Возраст: наверняка вызывающе молод
Описание внешности:
Личная жизнь: безнадежно влюблен в красавицу Радду (она, кстати, тоже вошла в мой личный топ литературных красоток ), которая издевается над ним, как хочет. Оба гордые, оба жгучие, так что хорошего конца тут не жди.
Итак, красавцев шестеро, и в личной жизни им не слишком везло. Шесть - это не много, но так уж повелось – красавцы наших классиков интересовали мало. А вот порочные мужчины, маленькие люди или великие умы – очень даже. О них поговорим как-нибудь в другой раз.
А кто для вас – самый главный красавец в русской классике?
Читайте также: