Кудри качаются что не скачен жемчуг рассыпаются глаза да ясна сокола брови да черна соболя

Опубликовано: 16.05.2024

Добрый день!

Микула Селянинович, Худ.Регина Макушева

МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ- в славянской мифологии богатырь-пахарь.

РОДОСЛОВНАЯ. Имел он дочерей — Настасью Микулишну, да Василису Микулишну. Первая впоследствии за Добрыню замуж вышла, а вторая — за Ставра Годиновича.

В БЫЛИНЕ. Микула Селянинович — не богатырь-дружинник, он — пахарь, крестьянин. И былина нам не о нем говорит, а о Вольге, как тот с дружиной на пожалованные-то земли ехал. Да по пути Микулу и повстречал.

Правда, очень уж непривычно дорогими и красивыми оказались у Микулы Селяниновича орудия пахоты:

У оратая кобыла соловая,

Гужики у нее шелковые,

Микула Селянинович и Святогор, Худ.Г.Юдин

Сошка у оратая кленовая,

Омешики на сошке булатные,

Присошечек у сошки серебряный,

А рогачик-то у сошки красна золота.

И вот видит Вольга самого оратая да за работаю. Да, одежда у него — явно не крестьянская:

А у оратая кудри качаются,

Что не скачен ли жемчуг рассыпаются.

У оратая глаза да ясна сокола,

А брови у него да черна соболя,

У оратая сапожки зелен сафьян, —

Вот шилом пяты, носы востры,

Вот под пяту, пяту воробей пролетит,

Около носа хоть яйио прокати.

У оратая шляпа пуховая,

А кафтанчик у него черна бархата.

Значение слова

«оратай» — пахарь, орать — пахать.
«шилом пяты» : на острых каблуках — ну или просто — на каблуках.
«Рогачик у сошки» — рукоятки сохи

Микула Селянинович и Вольга

Не правда ли, Микула мало похож на человека, занятого тяжелой пахотой. Своим обликом он скорее напоминает богатыря-щеголя Чурилу Пленковича, готовящегося к «состязанию» с Дюком. Кудри, брови соболиные — это детали из свадебных песен, изображающих красавца жениха.

Былина не считается с требованиями правдоподобия, когда нужно создать идеальный портрет героя. Вольга предлагает Микуле ехать с ним — оказывается, пахарь не в ладах с горожанами и готов помочь князю. Микула согласен — но нужно убрать соху, чтобы те же мужики не позарились на нее. Вольга посылает дружинников выдернуть соху из земли, вытряхнуть земельку и забросить «сошку за ракитов куст». Но они не в силах это сделать.

Тут оратай-оратаюшко

На своей ли кобыле соловенькой

Приехал ко сошке кленовенъкой,

Он брал-то ведь сошку одной рукой,

Сошку из земли оц повыдернул,

Из омешиков земельку повытряхнул,

Бросил сошку за ракитов куст.

И еще одна подробность: крестьянская кобыла неожиданно обнаруживает превосходство над боевым Вольгиным конем.

Как хвост-то у ней расстилается,

А грива-то у ней завивается,

оратая кобыла ступью пошла.

А Вольгин конь да ведь наскакивает,

У оратая кобыла грудью пошла,

А Вольгин конь да оставается.

Престижу князя-воина нанесен сильнейший удар: кобыла, приученная к тому лишь только, чтобы тащить соху, обгоняет запросто его боевого коня да и выглядит эффектнее. Князь вынужден проявить к неизвестному пахарю почтение.

— Ай же ты оратай-оратаюшко!

Как-то тебя да именем зовут,

Нарекают тебя да по отечеству?

С таким вопросом в Древней Руси к простому крестьянину не обращались. Об имени-отчестве спрашивали людей значительных, с родословной, например, приезжих богатырей. Ответ оратая утверждает иные ценности.

— Ай же ты Вольга Святославович!

Я как ржи-то сложу

да домой выволочу,

Домой выволочу да дома вымолочу,

А я пива наварю да мужичков напою,

— А тут станут мужички меня похваливати:

Молодой Микула Селянович!

Так в былине прославляется богатырский характер свободного крестьянского труда, красота простой крестьянской жизни, достоинство делателя, труженика, превосходство его в этом смысле над князем и его слугами.

Микула Селянович Степана Гилева

Микула — один из любимейших народных героев, пахарь, воплощение всего русского народа-труженика. Святогор-богатырь, сильнейший и древнейший из всех богатырей святорусских, не смог поднять сумку с тягою (силой, тяжестью) земною, которую небрежно обронил Микула Селянинович. Да и вся дружина Вольги Святославовича (Волхва Всеславлича, князя-оборотня) оказалась слаба против Микулиной силушки.

Название одежды: Кафтан –русская старинная мужская долгополая одежда. Название денежной единицы: Грош – старинная монета, оцениваемая в 2 копейки. Названия предметов быта, реалий, связанные с крестьянским трудом: Омешики – сошник у плуга, подрезывает и вздымает пласт. Присошечек – лопатка для отворота земли. О′бжи – оглобли сохи. Сошка– соха. Соха– примитивное сельскохозяйственное орудие для вспашки земли. Гужики – кожаные петли в хомуте, которые с помощью дуги прикрепляют оглобли к упряжи. Рогачик– рукоятка сохи. Названия реалий Древней Руси: Дружинушка – войско князя. Получка – дань. Дань – подать с населения или налог, взимаемый победителем с побеждённых. В былине представлены разные виды архаизмов. Это фонетические архаизмы: Оболока – облака Хоробрая – храбрая Лексические архаизмы: Ора′тай – пахарь О′рет– пашет Сляга′– жердь, тонкое бревно Булатные ( омешики) – стальные Соловая– вид лошади (со светлым хвостом и гривой) Скачен жемчуг – отборный жемчуг, круглый, ровный Нарекать – называть ( Шилом) пяты – каблуки тонкие, как шило ( сущ. пята и пятка –родственные)

(237)Информация найдена на просторах интернета и частично отредактирована

7 класс

В минуты отвлечения от реальной действительности и погружения в мир фантастический радужному воображению учителя-словесника представляется такая идеальная картина его несбывшихся мечтаний: каждый школьник, будь он с задатками математика или биолога, или имеющий склонность к физической деятельности, или даже не проявляющий заметного интереса ни к какой области знаний, ждет не дождется очередного урока литературы, потому что урок литературы для него – это возможность пройти бок о бок отрезок жизни с теми, кто изображен в произведении (пусть это будут вымышленная жизнь, вымышленные литературные герои), это надежда получить эстетическое удовольствие от эмоционального сопереживания изображенных жизненных коллизий, а для тех учащихся, которые проявляют повышенный интерес к словесности, это также и читательское приобщение к творческой лаборатории автора. Первой и совершенно необходимой ступенькой для этого является прочтение текста произведения «с толком, с чувством, с расстановкой». Среди художественных произведений, включенных в школьную программу по литературе, есть такие (например, «Слово о полку Игореве», «Пророк» А.С. Пушкина, русские былины), которые требуют от школьника специальной предварительной подготовки – тогда текст этих произведений станет доступным для учащегося и вызовет в его душе эмоциональный отклик. Каждое такое произведение требует от учителя строго индивидуального подхода к методике его преподавания. В настоящей статье хотим поделиться своим опытом прочтения текста былины «Вольга и Микула Селянинович» на уроке в седьмом классе.

Своеобразие русской былины с учебно-методической точки зрения заключается прежде всего в наличии большого количества таких слов и оборотов речи, которые современному русскому литературному языку совершенно несвойственны. Среди них имеются и такие, без объяснения которых отдельные места произведения оказываются совсем непонятными школьнику. Поэтому чтение былины должно сопровождаться (или предваряться) прежде всего лингвосемантическим комментарием. Возраст учащихся и ограниченность во времени не позволяют провести полный лингвистический анализ произведения, но некоторые языковые факты «старины», самые необходимые для понимания текста и наиболее интересные для семиклассников, учителем разъясняются. Это и устаревшие грамматические формы слов, и диалектизмы, и слова, вышедшие из употребления в силу исторических изменений в жизни людей, и несвойственные разговорному языку конструкции слов, которые создавались под влиянием своеобразной поэтической традиции сказания былин. Попутно учащиеся получают некоторые сведения о стилистических и литературоведческих элементах былины, характеризующих особенности произведения с идейно-художественной стороны, что также является необходимым условием для полноценного восприятия древнего сказания.

К уроку изготовляем специальный плакат на чертежном листе бумаги (см. его репродукцию), который будет хорошим подспорьем при объяснении лексического материала урока. Текст былины цитируется по «Учебнику-хрестоматии для 7-го класса общеобразовательных учреждений», автор-составитель В.Я. Коровина. 2-е изд. М.: Просвещение, 1995.

Уроки проводила Ж.И. Жителева.

Мы уже знаем следующие виды устного народного творчества: сказку, пословицу, поговорку, загадку. Сегодня к этому перечню видов произведений добавим былину. Былины – произведения русской народной поэзии о богатырях. Слово былина происходит от слова быль. В былинах, как вы догадываетесь, рассказывается о том, что было. Насколько верна ваша догадка, мы уточним на следующих уроках. А сегодня наша задача – прочитать одну из былин.

Однако прочитать былину так, чтобы увидеть, насколько она интересна, непросто, потому что былины создавались в глубокой древности и пронесли через столетия до наших дней много такого, что требует объяснения. Былину можно прочесть, если читаешь неторопливо и вдумчиво, бездумного чтения она не терпит. Поскольку былины создавались в далеком прошлом, их называют также старинами.

Показывая запись на плакате.

Вот эти слова – оратай орет – из былины, которую сегодня прочтем. Кто знает, что означает оратай? (Пахарь.) Что делает оратай? (Показываю глагол орет.) Что значит оратай орет? (Пахарь пашет.) Как думаете, существительное оратай и глагол орет – однокоренные или разнокоренные слова. «Оратай орет» – так говорили древние славяне.

Былины обычно воспевают воинские подвиги богатырей. Мы же прочтем былину о богатыре пахаре, оратае Микуле Селяниновиче. Селянинович – от существительного село. Отчество, а вернее, прозвище Селянинович указывает на то, что Микула – сельский житель, крестьянин.

Былины создавались и передавались от поколения к поколению простым трудовым народом, который на своих плечах выносил и тяготы военных подвигов, и тяжкий повседневный крестьянский труд. Через былины простые труженики пытались скрасить хотя бы в своем воображении непомерное бремя трудовых и ратных подвигов, показать величие человека труда и его превосходство над остальными. В народе любили былинных богатырей. Сейчас увидим, с какой гордостью за богатыря пахаря сказители былин рассказывали о работе Микулы на поле.

Откройте учебник на странице одиннадцатой, найдите строфу шестую*. Я буду читать, а вы следите за мной по своим книгам и внимательно слушайте.

Как орет в поле оратай – посвистывает,
А бороздочки он да пометывает,
А пенья-коренья вывертывает,
А большие-то каменья в борозду валит.
У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.
Обращаюсь к плакату.

Микула орет (пашет) сошкой. Вот рисунок сохи. «Сошка у оратая кленовая» Из какого дерева сделана сошка? (Из клена.)

«Омешики на сошке булатные». Вот эти металлические наконечники сохи называются омешиками. У сохи, которой пашет Микула, омешики булатные, то есть сделаны из самого хорошего металла, из булата.
Вот «при сохе» присошек, лопатка для отворота земли, для того, чтобы землю «в борозду валить». «Присошечек у сошки серебряный». Рогачик – рукоятка сохи. «А рогачик-то у сошки красна золота».
Это обжи, между ними находилась лошадь. На шею лошади надевали хомут, обжи привязывались к хомуту гужами. «Гужики у нее да шелковые».

«У нее» – то есть у лошади. А лошадь у Микулы соловая. Смотрите в тексте: «У оратая кобыла соловая». Соловая лошадь – это лошадь такой масти: сама светло-коричневая, но хвост и грива белые.

Кобыла у богатыря пахаря тоже богатырская. Микула на своей лошади «пенья-коренья вывертывает» и большие каменья не объезжает стороною, как это обычно делается, а валит их в борозду вместе со вспаханной землей, словно бы и не замечая их.

Если Микулина кобыла ступью идет (от глагола ступать), то другим лошадям приходится уже скакать, чтобы не отстать от нее; а если она грудью пойдет, за ней уже никакому коню не угнаться. Купил ее Микула «жеребеночком из-под матушки», то есть жеребенком-сосунком, и заплатил за нее очень дорого – пятьсот рублей. Если бы его лошадь не кобылой была, а конем, то ей и совсем цены не было бы.

Любовь народа к былинному богатырю пахарю проглядывает и в описании внешности Микулы. Читаем следующую строфу, седьмую. Т., прочти первые две строчки; остальные следят по книге.

А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются.

«Скачен жемчуг», или «скаченый жемчуг» – отборный жемчуг, круглый, ровный, высшего сорта. Представьте себе: высыпали из мешочка жемчуг, и покатились жемчужные шарики по столу. «У оратая кудри. что не скачен ли жемчуг рассыпаются». Следующие две строчки прочтет Т.

У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя.

С чем сравниваются глаза Микулы? (С глазами сокола.) А брови какие? (Соболиные – как мех черного соболя.) Теперь послушайте описание сапог, которые на богатыре пахаре:

У оратая сапожки зелен сафьян:
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту-пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати.

У Микулы сапоги сшиты из сафьяна. Сафьян – выделанная козлиная кожа, мягкая, эластичная. «У оратая сапожки зелен сафьян». Заметьте: не «сапоги», но «сапожки». Следующую строчку прочтет Т.

Вот шилом пяты, носы востры.

Пяты значит «каблуки»; существительные пята и пятка – родственные слова. «Шилом пяты» – с чем сравниваются пяты, то есть каблуки? (С шилом.) «Шилом пяты» – то есть каблуки тонкие, как шило. «Носы востры» – какие носы у сапожек? (Острые.) Следующую строчку прочтет Т.

Вот под пяту-пяту воробей пролетит.

Если «под пяту воробей пролетит» – значит, каблуки у Микулиных сапожек какие: низкие или высокие? (Высокие.) Каблуки такие высокие, что может воробей пролететь. «Шилом пяты, под пяту воробей пролетит», – каблуки у Микулиных сапожек очень тонкие и высокие. Следующую строчку прочтет нам Т.

Около носа хоть яйцо прокати.

«Носы востры. около носа хоть яйцо прокати», – носы у сапожек острые и такие ровные, что можно яйцо прокатить. Последние две строчки прочтет Т.

У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.

Как видите, пахарь вышел на работу в поле в нарядной одежде, словно бы на праздник.

Мимо того места, где «орет оратай» Микула, проезжает князь Вольга Святославович. Былинный князь Вольга Святославович тоже не прост: богатырь, да к тому же еще обладает колдовской силой, волшебными мудростями. Он может обращаться в птиц, рыб, зверей, причем, став птицей, рыбой или зверем, он продолжает обладать необыкновенной, богатырской силой. Вот что о Вольге говорится в одной из былин:

Когда зарождался млад светёл месяц,
Тогда зарождался Вольга богатырь.
Стал Вольга да десяти годов,
Ай задался он, Вольга, да во мудрости,
Ай во мудрости, Вольга, да он в хитры хитрости:
Птицей он летать да под оболоку,
Рыбою ходить да в глубоки стана,
Зверями ходить да во темны леса.
Обернулся Вольга да малой птичиной, –
Улетел-то Вольга да он под оболоку,
Ай птицу всю да он порозгонял.
Обернулся Вольга да свежей рыбиной,
Ай пошел-то Вольга да в глубоки стана,
Рыбу-то всю да он порозгонял.
Обернулся Вольга да лютым зверём,
Ай ушел-то Вольга до во темны леса,
Зверей-то всех да он порозгонял.

В былине, которую сегодня прочтем, князь Вольга и пахарь Микула встречаются, и мы получаем возможность сопоставить, сравнить князя и пахаря, выявить, в ком из них больше достоинств – достоинств не внешних, а истинных, таких, которые и человека делают героем, и окружающим людям на благо служат.

Князь Вольга получил от своего дяди, стольнокиевского князя Владимира, три города и отправился в эти города, чтобы получить дань, за получкою поехал. С ним «хоробрая дружинушка» в «тридцать молодцев без единого» – то есть сколько дружинников с ним. А что значит хоробрая.

Найдите строфу четвертую на странице десятой; я читаю, вы следите за мной по книге.

Повыехали в раздольице чисто поле,
Услыхали во чистом поле оратая,
Как орет в поле оратай – посвистывает,
Сошка у оратая поскрипывает,
Омешики по камешкам почиркивают.
Ехали-то день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Они ехали да ведь и другой день,
Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.

Более двух дней Вольге пришлось добираться до Микулы после того, как был услышан Вольгою голос Микулы и скрип его сошки – вот каким могучим богатырем был пахарь!

Конечно, сила человека, его возможности, его могущество явно преувеличены в этом описании. Почему в былине допущено такое преувеличение. Чтобы подчеркнуть, каких колоссальных усилий требует от человека его основная деятельность – обработка земли. Чтобы показать, какие могучие люди ходят за сошкою, перепахивая родные поля. Чтобы, наконец, выразить гордость за могучих в работе землепашцев.

Сказители былин часто использовали художественный прием преувеличения. Преувеличивалось могущество защитников родины, преувеличивалась сила врага, с которым русским богатырям приходилось сражаться. Такое преувеличение в художественных произведениях называется гиперболой. В былинах очень часто используются гиперболы; можно сказать, былины почти целиком строятся на гиперболах. Вспомним из описания Микулиных сапожек: «. под пяту-пяту воробей пролетит».

Итак, более двух дней пришлось ехать Вольге на голос пахаря. Но вот наконец доехал князь до землепашца, увидел его. Т. прочитает нам, как Вольга приветствовал крестьянина, – смотрим строфу восьмую.

Говорит-то Вольга таковы слова:
– Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко!
Орать, да пахать, да крестьяновати,
А бороздки тебе да пометывати,
А пенья-коренья вывертывати,
А большие-то каменья в борозду валить!

Вольга, приветствуя Микулу, желает ему Божьей помощи в его тяжелом труде. А что еще более доброго можно пожелать крестьянину-труженику, как не помощи в его нелегкой работе?! Как видите, былина опять напоминает нам о нелегком труде пахаря.

Т. прочтет ответ Микулы на приветствие Вольги.

Говорит оратай таковы слова:
– Поди-ка ты, Вольга Святославович!
Мне-ка надобна Божья помочь крестьяновати.
А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?

Всем понятна фраза «Мне-ка надобна Божья помочь крестьяновати». Вольга говорит Микуле: «Божья помощь тебе!». Микула отвечает: «Мне надобна Божья помощь, чтобы крестьянствовать». Видите, былина и здесь не обходит стороною тему нелегкого крестьянского труда.

«А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?» – спрашивает князя Микула. Вольга отвечает, что он едет в города получить дань, за получкою едет. Микула говорит Вольге, что в тех городах живут мужики-разбойники, они подрубят у моста сляги (длинные бревна, на которые настилается мост) – подрубят сляги и потопят князя в речке.

Далее Микула говорит Вольге:

Я недавно там был в городе, третьёго дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сто пуд.

Мы теперь употребляем слово мех в значении «волосяной покров животного» или «выделанная шкура пушного зверя». А кто скажет, что означает существительное мех в выражении «соли три меха». Сравните пары слов: стих – стишок, смех – смешок, мех – ? (Мешок.) Мех – мешок из шкур животных.

А кто из вас знает слово пуд? Пуд – русская мера веса, равная приблизительно шестнадцати килограммам.

Микула говорит: «Закупил я соли цело три меха, каждый мех-то был ведь по сто пуд». Не может быть такого мешка, в который вошло бы сто пудов соли. Опять в былине применена гипербола. Читаем строфу одиннадцатую, следите за мною по своим учебникам.

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
– Ай же ты, Вольга Святославович!
Там живут-то мужички да все разбойнички,
Они подрубят-то сляги калиновы,
Да потопят тебя в речке да во Смородине!
Я недавно там был в городе, третьёго дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сто пуд.

Следующую строчку прочтет Т.

А тут стали мужички с меня грошей просить.

У некоторых сказителей былин это предложение звучит так: они просят грошёв подорожных. Как видим, мужики-разбойники «просят» деньги. Но разбойники не просят! – просят деньги с проезжих; следовательно, здесь речь идет о людях, которые занимались разбоем на дорогах. Следующую строчку прочтет Т.

Я им стал-то ведь грошей делить.

Давал Микула деньги мужикам-разбойникам или не давал? (Давал.) Следующую строчку прочтет Т.

А грошей-то стало мало ставиться.

Смысл сказанного понятен? Денег у Микулы «стало мало ставиться». Следующую строчку прочтет Т.

Мужичков-то ведь больше ставится.

Надо объяснять эту фразу. Денег у Микулы «стало мало ставиться», а мужичков, требующих от него деньги, все «больше ставится». Посмотрим, как дальше развивались события. Т., прочти следующие строчки.

Потом стал-то я их ведь отталкивать.
Стал отталкивать да кулаком грозить.
Положил тут их я ведь до тысячи.

Сейчас я прочитаю всю былину целиком. Слушая ее, обратите внимание на следующее.

Существительные обычно употребляются в уменьшительно-ласкательной форме. Дружинушка, дядюшка, батюшка, матушка, оратаюшко, земелька, бороздочка, сошка (а не «соха»), у Вольги жеребчики (а не «жеребцы»), даже мужики-разбойники названы мужичками-разбойничками.

Прилагательные также иногда встречаются в уменьшительно-ласкательной форме. Кобыла соловенькая (вместо «соловая»), сошка кленовенькая (вместо «кленовая»).

Встретим постоянные эпитеты, многие из них уже известны нам из других произведений устного народного творчества: конь добрый, поле чистое, солнце красное, небо ясное, леса темные, моря синие, дружинушка хоробрая, сошка кленовая, куст ракитов.

Прилагательные нередко употребляются в краткой форме. Например, в сравнениях при описании внешности Микулы: скачен жемчуг (вместо «скаченый жемчуг», что значит «круглый, ровный, отборный жемчуг»), глаза ясна сокола (вместо «ясного сокола»), брови черна соболя (вместо «черного соболя»), сапожки зелен сафьян (вместо «зеленый сафьян»), кафтанчик черна бархата (вместо «черного бархата») и так далее.

Встретим глаголы в неопределенной форме с древним окончанием -ти. Например: «станут мужички меня похваливати» (вместо «похваливать»), «не могли до оратая доехати» (вместо «доехать»).

Все эти поэтические особенности былины характерны и для других произведений устного народного творчества, прежде всего для сказок и песен. А теперь послушайте былину.

На чтение былины требуется приблизительно одиннадцать минут.

Задание на дом: научиться выразительно читать былину. Желающие могут выучить наизусть одну из строф былины (шестую, седьмую или четырнадцатую); каждый, кто выучит строфу и выразительно ее расскажет, получит хорошую оценку.

(Материал в сокращении опубликован в журнале «Литература в школе» № 9/2002.)

* На первом, вводном уроке литературы, посвященном знакомству учащихся с учебником (согласно методической разработке системы уроков, изложенной в книге: Турьянская Б.И. и др. Литература в 7-м классе. Урок за уроком. М.: Русское слово, 2000), учащиеся пронумеровали строфы былины; в указанном выше учебнике-хрестоматии былина разбита на двадцать две строфы.

Когда воссияло солнце красное
На тое ли на небушко на ясное,
Тогда зарождался молодой Вольга,
Молодой Вольга Святославович.

Как стал тут Вольга растеть-матереть,
Похотелося Вольге много мудрости:
Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,
Птицей-соколом летать ему под оболока,
Серым волком рыскать да по чыстыим полям.
Уходили все рыбы во синии моря,
Улетали все птицы за оболока,
Ускакали все звери во темныи леса.

Как стал тут Вольга растеть-матереть,
Собирал себе дружинушку хоробрую:
Тридцать молодцов да без единого,
А сам-то был Вольга во тридцатыих.
Собирал себе жеребчиков темно-кариих,
Темно-кариих жеребчиков нелегчёныих.
Вот посели на добрых коней, поехали,
Поехали к городам да за получкою.
Повыехали в раздольице чисто поле,
Услыхали во чистом поле оратая.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипывает,
Омешики по камешкам почиркивают.
Ехали-то день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати
Они ехали да ведь и другой день.
Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
А омешики по камешкам почиркивают.
Тут ехали они третий день,
А третий день еще до пабедья.
А наехали в чистом поле оратая.

Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки он да помётывает,
А пенье-коренья вывёртывает,
А большие-то каменья в борозду валит.
У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.

А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются,
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя.
У оратая сапожки зелен сафьян
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту-пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати.
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.

Говорит-то Вольга таковы слова:
— Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко!
Орать, да пахать, да крестьянствовати,
А бороздки тебе да помётывати,
А пенья-коренья вывёртывати,
А большие-то каменья в борозду валить!
Говорит оратай таковы слова:
— Поди-ка ты, Вольга Святославович!
Мне-ка надобна божья помочь крестьянствовати.
А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?

Тут проговорил Вольга Святославович:
— Как пожаловал меня да родной дядюшка,
Родной дядюшка да крестный батюшка,
Ласковый Владимир стольно-киевский,
Тремя ли городами со крестьянами:
Первым городом Курцовцем,
Другим городом Ореховцем,
Третьим городом Крестьяновцем.
Теперь еду к городам да за получкою.

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же ты, Вольга Святославович!
Там живут-то мужички да все разбойнички,
Они подрубят-то сляги калиновы
Да потопят тебя в речке да во Смородине!
Я недавно там был в городе, третьего дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сто пуд…
А тут стали мужички с меня грошей просить,
Я им стал-то ведь грошей делить,
А грошей-то стало мало ставиться,
Мужичков-то ведь больше ставится.
Потом стал-то я их ведь отталкивать,
Стал отталкивать да кулаком грозить.
Положил тут их я ведь до тысячи:
Который стоя стоит, тот сидя сидит,
Который сидя сидит, тот лежа лежит.-
Тут проговорил ведь Вольга Святославович:
— Ай же ты, оратай-оратаюшко,
Ты поедем-ко со мною во товарищах.

А тут ли оратай-оратаюшко
Гужики шелковые повыстегнул,
Кобылу из сошки повывернул.
Они сели на добрых коней, поехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у нее да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Говорит оратай таковы слова:
— Я оставил сошку во бороздочке
Не для-ради прохожего-проезжего:
Маломощный-то наедет — взять нечего,
А богатый-то наедет — не позарится,-
А для-ради мужичка да деревенщины,
Как бы сошку из земельки повыдернути,
Из омешиков бы земельку повытряхнути
Да бросить сошку за ракитов куст.

Тут ведь Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Как бы сошку из земли да повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.

Приезжает дружинушка хоробрая,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Ко той ли ко сошке кленовенькой.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли поднять,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

Тут молодой Вольга Святославович
Посылает-от дружинушку хоробрую
Целым он ведь десяточком.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

И тут ведь Вольга Святославович
Посылает всю свою дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку из земли повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.

Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

Тут оратай-оратаюшко
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой.
Он брал-то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил сошку за ракитов куст.

А тут сели на добрых коней, поехали,
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у ней да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.

Тут Вольга стал да он покрикивать,
Колпаком он стал да ведь помахивать:
— Ты постой-ко ведь, оратай-оратаюшко!
Кабы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу пятьсот бы дали.

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же глупый ты, Вольга Святославович!
Я купил эту кобылу жеребеночком,
Жеребеночком да из-под матушки,
Заплатил за кобылу пятьсот рублей.
Кабы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу цены не было бы!

Тут проговорил Вольга Святославович:
— Ай же ты, оратай-оратаюшко,
Как-то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству?-

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же ты, Вольга Святославович!
Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою,
А тут станут мужички меня похваливати:
«Молодой Микула Селянинович!»…

Былины. Исторические песни. Баллады

Составители А.Калугина, В.Ковпик

В книге, которую мы предлагаем читателю, публикуются лучшие образцы песенного эпоса русского народа: былины, исторические и балладные песни, а также скоморошины. В них в поэтической форме нашли отражение, с одной стороны, историческое сознание народа, идея служения Родине, любви к родной земле, к земледельческому труду, к близким людям, а с другой – обличение врагов, посягающих на Русь и разоряющих города и села, осуждение злодейств, осмеяние человеческих пороков и низменных поступков.

Былины – героический эпос русского народа, восходящий ко временам Киевской Руси, – до середины XX в. сохранялись преимущественно на Русском Севере (Архангельская область, Карелия) в устах сказителей, именовавших эти песни «старинами» или «старинками». Термин «былина» по отношению к ним был введен в употребление в 30-е гг. XIX в. собирателем и издателем фольклора И. П. Сахаровым, позаимствовавшим его из «Слова о полку Игореве» (автор которого ведет рассказ «по былинам сего времени», а не по старинным песням-«славам» в честь князей, созданным вещим певцом Бояном).

Сейчас это может показаться странным, но еще в середине XIX в. наша отечественная наука не располагала сведениями ни о бытовании былин, ни об их исполнителях – и это в то время, когда Богатырский эпос, как мы сейчас знаем, еще был широко распространен на территории России! Причину этого явления можно найти в петровских реформах, в результате проведения которых образованные слои русского общества приобщились к европейской культуре и в то же самое время отдалились от основной массы своего народа – крестьян – настолько, что о русском народном творчестве имели лишь самое приблизительное понятие (а подчас – ио самом языке: не случайно пушкинская Татьяна, «русская душою», «по-русски плохо знала» и «выражалася с трудом на языке своем родном»). Положение стало меняться лишь в эпоху романтизма, пробудившего внимание образованного русского общества к творениям «народного духа», передававшимся изустно в среде неграмотного в своей массе крестьянства. В 1830-1850-е гг. развернулась деятельность по собиранию произведений фольклора, организованная славянофилом Петром Васильевичем Киреевским (1808–1856 гг.). Корреспондентами Киреевского и им самим было записано около сотни былинных текстов в центральных, поволжских и северных губерниях России, а также на Урале и в Сибири, однако эти записи увидели свет только в 1860–1874 гг., когда собрание народных песен Киреевского издавал П. А. Бессонов.

До середины XIX в. былины были известны русскому читателю лишь по сборнику Кирши Данилова, первое (сильно сокращенное) издание которого под заглавием «Древние русские стихотворения» увидело свет в Москве в 1804 г., второе (значительно более полное) – в 1818 г. («Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым»). Считалось, однако, что представленные в этой книге песни уже перестали бытовать в народе. Сама личность составителя этого собрания произведений народного песенного эпоса, равно как и место, время и обстоятельства его возникновения оставались тайной вплоть до недавнего времени, когда трудами ученых, предпринявших обширные историко-архивные разыскания, было установлено, что Кирилл Данилов был заводским мастером в демидовском Нижнем Тагиле. Владея обширным фольклорным репертуаром, он в середине XVIII в. записал его (или продиктовал для записи) по поручению хозяина заводов – Прокофия Акинфиевича Демидова, который, в свою очередь, хотел передать эти песни в качестве важного исторического источника известному историку, академику Герарду-Фридриху («Федору Ивановичу», как его звали по-русски) Миллеру.[1] Весьма вероятно, что Кирилл Данилов оказался за Уралом не по своей воле: в России за иную песню могли сослать «в места не столь отдаленные» и в XX, и в XVIII веке. Думать так заставляет фраза, оброненная П. А. Демидовым в письме Г.-Ф. Миллеру от 22 сентября 1768 г.: «Я достал [эту песню] от сибирских людей, понеже туды всех разумных дураков посылают, которыя прошедшую историю поют на голосу».

Настоящим потрясением для научного мира стало открытие в середине XIX в. живой традиции былинного эпоса, причем недалеко от Санкт-Петербурга – в Олонецкой губернии. Честь этого открытия принадлежит Павлу Николаевичу Рыбникову (1831–1885 гг.), народнику, высланному в Петрозаводск под надзор полиции. Служа в губернском статистическом комитете, Рыбников в 18591863 гг. совершал деловые поездки по губернии, в ходе которых обнаружил десятки знатоков эпоса – сказителей – и записал от них 165 текстов былин, которые опубликовал в 1861–1867 гг.[2] Вот как собиратель описывает свою первую встречу с былинами (во время ночлега на Шуй-наволоке, острове в 12 верстах от Петрозаводска):

«Я улегся на мешке возле тощего костра, заварил себе чаю в кастрюле, выпил и поел из дорожного запаса, и, пригревшись у огонька, незаметно заснул; меня разбудили странные звуки: до того я много слыхал и песен и стихов духовных, а такого напева не слыхивал. Живой, причудливый и веселый, порой он становился быстрее, порой обрывался и ладом своим напоминал что-то стародавнее, забытое нашим поколением. Долго не хотелось проснуться и вслушаться в отдельные слова песни: так радостно было оставаться во власти совершенно нового впечатления. Сквозь дрему я рассмотрел, что в шагах трех от меня сидит несколько крестьян, а поет-то седатый старик с окладистою белою бородою, быстрыми глазами и добродушным выражением в лице. Присоседившись на корточках у потухавшего огня, он оборачивался то к одному соседу, то к другому, и пел свою песню, перерывая ее иногда усмешкою. Кончил певец, и начал петь другую песню: тут я разобрал, что поется былина о Садке купце, Богатом госте. Разумеется, я сейчас же был на ногах, уговорил крестьянина повторить пропетое и записал с его слов. Стал расспрашивать, не знает ли он чего-нибудь. Мой новый знакомый, Леонтий Богданович, из деревни Середки, Кижской волости, пообещал мне сказать много былин: и про Добрынюшку Никитича, про Илью Муромца и про Михайла Потыка сына Ивановича, про удалого Василия Буславьевича, про Хотенушку Блудовича, про сорок калик с каликою, про Святогора Богатыря…»[3]

Ободренные находкой П. Н. Рыбникова, отечественные фольклористы во 2-й половине XIX – начале XX вв. предприняли множество экспедиций, в основном на Русский Север, где были открыты новые очаги сохранности песенного эпоса и от сотен сказителей сделаны записи тысяч былинных текстов (всего исследователь эпоса профессор Ф. М. Селиванов насчитывал к 1980 г. около 3000 текстов, представляющих 80 былинных сюжетов). К сожалению, к нашему времени былины полностью исчезли из живого бытования и являются теперь лишь величественным культурным наследием ушедшего прошлого нашей страны и народа. Условием сохранности былин была полная вера сказителей в правдивость описываемых ими событий (это неоднократно отмечалось фольклористами), в реальность Богатырей, в одиночку побивавших вражеские войска, Соловья-Разбойника, свистом валившего с ног Богатырского коня, крылатого Змея Тугарина и прочих диковин художественного мира былинного эпоса. Потрясения XX в. в мире и обществе, распространение школьного образования, изменение в мировоззрении и быте русского крестьянина разрушили эту наивную веру, и былины были обречены на вымирание.

Особого внимания заслуживает вопрос о соотношении былинного эпоса с исторической действительностью (т. н. «проблема историзма русского эпоса»), вызывавший и в XIX, и в XX веках бурные споры (особенно между историками и филологами).

Основоположник русской исторической науки В. Н. Татищев так писал о былинах в 1730-х гг.: «Хотя оне не таким порядком складываны, чтоб за историю принять было можно, однако же много можно в недостатке истории из оных нечто к изъяснению и в дополнку употребить».[4] Однако в дальнейшем, пренебрегая предостережением Татищева, некоторые ученые-историки излишне прямолинейно и однозначно «привязывали» былинные тексты к данным письменных и археологических памятников, считая, как, например, советский историк академик Б. Д. Греков, что «былина – это история, рассказанная самим народом».[5] Однако надо понимать, что героический эпос в силу особенностей своего «складывания» не отражает исторических событий, а преображает их; песенно-эпическая память народа – не том летописного свода, стоящий на полке, она не хранит деяний прошлого в точности, а представляет собою народное осмысление истории, воссоздание образца устройства общества и государства, и, передаваясь столетиями из уст в уста, изменяется, скрывая историческую первооснову под позднейшими наслоениями. Вот какова, по наблюдениям ученого 1-й половины XX в. профессора Н. П. Андреева, может быть эта «многослойность»:

Когда воссияло солнце красное
На тое ли на небушко на ясное,
Тогда зарождался мо́лодый Вольга́,
Мо́лодой Вольга́ Святославович.
Как стал тут Во́льга растеть-матереть,
Похотелося Вольги́ много мудрости —
Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,
Птицей-соколом летать ему под оболока,
Серым волком рыска́ть да по чисты́им полям.
10 Уходили все рыбы во сини́е моря,
Улетали все птицы за оболока,
Ускакали все звери во темны́е леса.
Как стал тут Во́льга растеть-матереть,
Собирал себе дружинушку хоробрую —
Тридцать молодцов да без единого,
А сам-то был Вольга́ во тридцатыих.
Собирал себе жеребчиков неле́гченыих,
Вот посели на добрых коней, поехали,
Поехали к городам да за получкою.

20 Повыехали в раздольицо чисто поле,
Услыхали во чистом поле оратая, —
Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
Омешики по камешкам почиркивают.
Ехали-то день ведь с утра до́ вечера,
Не могли до оратая доехати.
Они ехали да ведь и другой день,
Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати, —
30 Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипливает,
А омешики по камешкам почиркивают.
Тут ехали они третий день,
А третий день еще до па́бедья,
А наехали в чистом поле оратая, —

Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки он да пометывает,
А пенье́, коренья вывертывает,
А большие-то камни в борозду валит.
40 У оратая кобыла соло́вая,
Гужики у нее да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатние,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.
А у оратая кудри качаются,
Что не скачен ли жемчуг рассыпаются,
У оратая глаза да ясна сокола,
А брови у него да черна соболя.
50 У оратая сапожки зелен сафьян, —
Вот шилом пяты, носы востры,
Вот под пяту, пяту воробей пролетит,
Около носа хоть яйцо прокати,
У оратая шляпа пуховая,
А кафтанчик у него черна бархата.
Говорит-то Вольга таковы слова:
«Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко!
Орать, да пахать, да крестьяновати,
А бороздки тебе да пометывати,
60 А пенья, коренья вывертывати,
А большие-то каменья в борозду валить».
Говорит оратай таковы слова:
«Поди-ка ты, Вольга Святославович!
Мне-ка надобно божья помочь крестьяновати.
А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держи́шь?»
Тут проговорил Вольга Святославович:
«Как пожаловал меня да ро́дной дядюшка,
Родной дядюшка, да крестной батюшка,
Ласковой Владимир стольне-киевской,
70 Тремя ли городами со крестьянами:
Первыим городом Курцовцом,
Другим городом Ореховцем,
Третьим городом Крестьяновцем.
Теперь еду к городам за получкою».
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
«Ай же ты Вольга Святославович!
Как живут-то мужички да все разбойнички, —
Они подрубят-то сляги калиновы
Да потопят тя в речку да во Смородину.

80 Я недавно там был в городе, третьёго дни,
Закупил я соли цело три меха,
Каждый мех-то был ведь по сту пуд,
А сам я сидел-то сорок пуд.
А тут стали мужички с меня грошов просить,
Я им стал-то ведь грошов делить,
А грошов-то стало мало ставиться,
Мужичков-то ведь да больше ставится,
Потом стал-то я их ведь отталкивать,
Стал отталкивать да кулаком грозить, —
90 Положил тут я их ведь до тысячи:
Который стоя стоит — тот сидя сидит,
Который сидя сидит — тот и ле́жа лежит».
Тут проговорил ведь Во́льга Святославович:
«Ай же ты оратай-оратаюшко!
Ты поедем-ка со мною во товарищах».
А тут ли оратай-оратаюшко
Гужики шелковые повыстегнул,
Кобылу из сошки повывернул,
Они сели на добрых коней, поехали.
100 Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у нее да завивается,
У оратая кобыла ступью́ пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью́ пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Говорит оратай таковы слова:
«Я оставил сошку во бороздичке
Не для-ради прохожего-проезжего, —
Маломожный-то наедет — взять нечего,
110 А богатый-то наедет, не позарится, —
А для-ради мужичка, да деревенщины.
Как бы сошку из земельки повывернути,
Из омешиков бы земельку повытряхнути,
Да бросить сошку за ракитов куст».
Тут ведь Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую, —
Пять молодцов да ведь могучиих,
Как бы сошку из земли да повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
120 Бросили бы сошку за ракитов куст.
Приезжает дружинушка хоробрая, —
Пять молодцов да ведь могучиих,
Ко́ той ли ко сошке кленовенькой,

Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли поднять,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут мо́лодой Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
130 Целыим он да ведь десяточком.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
И тут ведь Во́льга Святославович
Посылает всю свою дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку из земли повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
140 Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки за ракитов куст.
Тут оратай-оратаюшко
На своей ли кобылы соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой,
Он брал-то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
150 Бросил сошку за ракитов куст.
А тут сели на добрых коней, поехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у ней да завивается.
У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Тут Вольга стал да он покрикивать,
Колпаком он стал да ведь помахивать:
160 «Ты постой-ка ведь, оратай-оратаюшко!
Как бы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу пятьсот бы дали́».
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
«Ай же глупый ты, Вольга Святославович!
Я купил эту кобылу жеребеночком,
Жеребеночком да из-под матушки,
Заплатил за кобылу пятьсот рублей.

Как бы этая кобыла коньком бы была,
За эту кобылу цены не было бы».
170 Тут проговорит Вольга Святославович:
«Ай же ты оратай-оратаюшко!
Как-то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству?»
Тут проговорил оратай-оратаюшко:
«Ай же ты Вольга Святославович!
Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою, —
180 А тут станут мужички меня похваливати:
Молодой Микула Селянинович!»

Тут приехали ко городу ко Курцевцу,
Стали по городу похаживати,
Стали города рассматривати,
А ребята-то стали поговаривати:
«Как этот третьего дни был, да мужичков он бил».
А мужички-то стали собиратися,
Собиратися они да думу думати:
«Как бы прийти да извинитися,
190 А им низко бы да поклонитися».
Тут проговорил Вольга Святославович:
«Ай же ты Никула Селянинович!
Я жалую от себя трема городами со крестьянамы.
Оставайся здесь да ведь наместником,
Получай-ка ты дань да ведь грошовую».

Читайте также: