Почему у айвазовского борода
Опубликовано: 17.09.2024
В преддверии выставки художника в Третьяковке вспоминаем самое интересное о его жизни
29 июля в Третьяковской галерее открывается выставка, приуроченная к 200-летию со дня рождения великого русского художника Ивана Айвазовского. В честь открытия экспозиции организаторы даже выпустили прекрасный видеоролик, посвященный творчеству мариниста.
Кажется, нет такого человека, который бы не слышал имя этого художника. Если спросить любого прохожего, как правило, вам ответят: «Да, что-то слышал. Он море рисовал». Действительно, именно морские пейзажи прославили Ивана Константиновича. За всю свою жизнь он написал более 6.000 картин и устроил более 125 персональных выставок. Но и этот факт далеко не все знают. МОСЛЕНТА в преддверии вернисажа решила собрать для вас самые интересные и любопытные факты из жизни Айвазовского. Признаёмся честно, некоторые вещи мы сами узнали впервые.
Русский псевдоним
Настоящее имя художника – Ованес Айвазян. Отец будущего мастера, Константин (Геворг), армянин по происхождению, после переезда в Феодосию писал фамилию на польский манер: «Гайвазовский». До 40-х годов на картинах мастера даже можно было увидеть подпись «Гай» — сокращение от фамилии. Но в 1841 году художник окончательно изменил фамилию и официально стал Иваном Константиновичем Айвазовским.
Айвазовский никогда не видел моря?
Это заблуждение ходит из уст в уста вот уже два столетия. Но никто не знает, откуда пошла эта легенда. Даже в нашей редакции нашлись несколько человек, которые слышали этот миф.
На самом деле, Айвазовский родился и вырос в Крыму и с детства любил смотреть на море, считая его своей родной стихией. Более того, когда он учился в гимназии в столице, то очень скучал по дому. Скорее всего, прекрасная легенда появилась после того, как художник сказал, что невозможно нарисовать с натуры всё величие моря, передать его красоту, всплески волн. Поэтому Иван Константинович часто рисовал свои творения по памяти. Окна мастерской, где он работал, выходили во двор, а не на берег.
Не только художник, но и музыкант
Рисование было не единственным талантом Ивана Айвазовского. Среди его увлечений была и музыка – художник с детства прекрасно играл на скрипке. Во время домашних приёмов в кругу близких друзей он часто радовал своей игрой гостей. Говорят, что как-то на один из таких семейных концертов попал и русский композитор Михаил Глинка. Ему так понравились татарские мотивы, которые наигрывал Айвазовский, что позже он включил в свою оперу «Руслан и Людмила» небольшой отрывок, сыгранный художником.
Сам себе дизайнер
Айвазовский не любил светских мероприятий, отдавая предпочтение тихим семейным вечерам. Но если он устраивал приёмы, то старался удивить своих гостей чем-то особенным. Вместе с поваром художник выбирал меню для банкета и, говорят, даже придумывал блюдам оригинальные названия. Гостям подавались угощения, названные в честь его картин: суп «Чёрное море», пирожки «Гавань», соус «Азовское море», зелень «Капри», пунш «Везувий», мороженое «Северное море», шампанское «От штиля к урагану». Особую слабость маэстро питал именно к шампанскому, этот напиток подавался каждый раз по-особенному. Художник заранее снимал заводские этикетки с бутылок и рисовал на их месте новые. Несложно догадаться, что чаще всего на них изображалась бурлящая морская стихия.
«Хаос в Ватикане»
Говорят, Айвазовский принёс хаос в Европу. Эту фразу современники художника говорили в шутку. Дело в том, что однажды Папа Римский увидел картину «Хаос. Сотворение мира», принадлежащую кисти мастера. Он так проникся творением, что пожелал купить произведение, но художник преподнёс понтифику свою работу в подарок. Этот щедрый жест оценили в Европе, и тогда имя Айвазовского впервые погремело на весь мир. Гоголь шутил по этому поводу: «Пришёл ты, маленький человек, с берегов Невы в Рим и сразу поднял Хаос в Ватикане». Сейчас полотно находится в музее на острове Святого Лазаря в Венеции.
Первый в Лувре
Именно Иван Айвазовский стал первым русским художником, чьи картины были представлены на выставке в Лувре. Чуть позже он был удостоен престижной награды - золотой медали французской Академии. Кстати, сейчас полотна мариниста ценятся во всём мире не меньше. 24 апреля 2012 года аукционный дом Sotheby’s продал картину Ивана Айвазовского «Вид Константинополя и Босфорского залива» за $5,2 млн. Это полотно стало самым дорогим произведением художника.
Усыновил своего же внука
Первая жена подарила художнику четырех дочерей. А те, в свою очередь осчастливили Айвазовского десятью внуками. Своих детей и внуков художник очень любил, занимался их воспитанием и образованием, однако не мог забыть, что официальных наследников у него нет.
Перед самой смертью он написал прошение императору Николаю II: «Не имею сыновей, но Бог наградил меня дочерьми и внуками. Желая сохранить свой род, носящий фамилию Айвазовский, я усыновил своего внука, сына старшей дочери – Александра Лантри. Осмелюсь просить усыновленному внуку Александру дать мою фамилию, вместе с гербом и достоинствами дворянского рода». Государь пошёл ему навстречу, однако сам Айвазовский этого ответа уже не дождался. Михаил Айвазовский — единственный внук мариниста, который носит фамилию знаменитого предка. Он, кстати, пошёл по стопам дедушки и стал художником.
Последний морской пейзаж
Утром 19 апреля 1900 года художник привычно устроился за мольбертом в своей мастерской в Феодосии. На подрамнике небольшого размера был натянут чистый холст. Айвазовский решил осуществить свое давнее желание — еще раз показать один из эпизодов освободительной борьбы греческих повстанцев с турками. За день он почти закончил. В центральной части картины он изобразил корабль, объятый пламенем и клубами дыма. Но довести замысел до конца он так и не успел. Глубокой ночью во сне внезапная смерть оборвала жизнь живописца морей. Незаконченная картина «Взрыв корабля» так и осталась на мольберте.
QR-код
слева — ни дать ни взять Гоголь , сочиняющий « Мёртвые души» за заваленным черновиками столом!
Еще занятнее — автопортрет
справа. Почему не с палитрой и кистями , а со скрипкой? Потому что скрипка много лет была Айвазовскому верной подругой. Никто не помнил , кто подарил её 10-летнему Ованнесу , мальчику из многодетной и бедной семьи армянских переселенцев в Феодосии. Разумеется , нанять учителя родителям было не по карману. Но это и не понадобилось. Ованнеса выучили играть странствующие музыканты на феодосийском базаре. Слух у него оказался великолепный. Айвазовский мог подобрать по слуху любой напев , любую мелодию.
Скрипку начинающий художник привёз с собой в Петербург. Играл « для души». Нередко в гостях , когда Ованнес завёл полезные знакомства и начал бывать в свете , его просили сыграть на скрипке. Обладая покладистым характером , играть Айвазовский никогда не отказывался. В биографии композитора Михаила Глинки , написанной Всеволодом Успенским , есть такой фрагмент: «Однажды у Кукольника Глинка встретился с учеником Академии Художеств Айвазовским. Он мастерски пел дикую крымскую песню , сидя по-татарски на полу , раскачиваясь и придерживая у подбородка скрипку. Татарские напевы Айвазовского очень понравились Глинке , его воображение с юности привлекал восток… Два напева вошли со временем в лезгинку , а третий — в сцену Ратмира в третьем акте оперы « Руслан и Людмила».
Скрипку Айвазовский будет брать с собой всюду. На кораблях Балтийской эскадры его игра развлекала матросов , скрипка пела им о тёплых морях и лучшей жизни. В Петербурге , впервые увидев свою будущую жену Юлию Гревс на светском приёме ( она была всего лишь гувернанткой хозяйских малышей), Айвазовский не решился представиться — вместо этого он снова возьмёт в руки скрипку и затянет серенаду на итальянском.
Интересный вопрос — почему на рисунке Айвазовский не упирает скрипку в подбородок , а держит её наподобие виолончели? Биограф Юлия Андреева объясняет эту особенность так: «по многочисленным свидетельствам современников , скрипку он держал на восточный манер , уперев ее в левое колено. Таким образом , он мог одновременно играть и петь» .
При первой ( а если отбросить легенды — то и единственной) встрече Пушкин задал Айвазовскому два вопроса. Первый — для ситуации знакомства более чем предсказуемый: откуда художник родом? А вот второй — неожиданный и даже несколько фамильярный. Пушкин спросил Айвазовского , не мёрзнет ли он , южный человек , в Петербурге?
Знал бы Пушкин , насколько оказался прав! Все зимы в Академии художеств юный Ованнес и вправду ужасно , просто катастрофически мёрз.
По холлам и классам гуляют сквозняки , преподаватели кутают в пуховые платки спины. У 16-летнего Ованнеса Айвазовского , принятого в класс профессора Максима Воробьёва , от холода немеют резвые пальцы. Он зябнет , кутается в совсем не греющую , испачканную краской куртку , всё время кашляет.
Особенно трудно по ночам. Траченное молью одеяло не позволяет согреться. Все члены сковывает озноб , зуб не попадает на зуб , отчего-то особенно мёрзнут уши. Когда холод не даёт уснуть , студент Айвазовский вспоминает Феодосию и тёплое море.
Штаб-лекарь Оверлах строчит президенту Академии Оленину рапорты о неудовлетворительном здоровье Ованнеса: «Академист Айвазовский , быв переведен несколько лет пред сим в Санкт-Петербург из южного края России и именно из Крыма , с самого пребывания его здесь всегда чувствовал себя нездоровым и многократно уже пользуем был мною в академическом лазарете , страдая , как прежде сего , так и ныне , грудною болью , сухим кашлем , одышкою при восхождении по лестницам и сильным биением сердца» .
Не потому ли и «Переправа через Неву» , редкий для творчества Айвазовского петербургский пейзаж
Государственный Русский музей ( Санкт-Петербург) бережно хранит эскиз Айвазовского «Предательство Иуды» . Он выполнен на серой бумаге белилами и итальянским карандашом.
В 1834-м Айвазовский готовил картину на библейскую тему по заданию Академии. Ованнес был по натуре довольно скрытен , любил работать в одиночестве и совершенно не постигал , как это его кумир Карл Брюллов в состоянии писать при любом скоплении народа. Айвазовский , напротив , для работы предпочитал уединение , поэтому когда предъявил товарищам по академии « Предательство Иуды», оно оказалось для них полной неожиданностью. Многие просто не могли поверить , что 17-летний провинциал всего лишь на втором году обучения способен на такое.
И тогда его недоброжелатели придумали объяснение. Ведь пропадает же Айвазовский всё время у коллекционера и мецената Алексея Романовича Томилова? А у того в собрании и Брюллов есть , и Пуссен , и Рембрандт , и мало ли еще кто! Наверняка хитромудрый Ованнес просто скопировал там картину какого-нибудь малоизвестного в России европейского мастера и выдал за свою!
К счастью для Айвазовского , президент Академии художеств Алексей Николаевич Оленин оказался о «Предательстве Иуды» другого мнения. Оленина настолько впечатлило мастерство Ованнеса , что он удостоил его высокой милости — пригласил погостить у него в усадьбе Приютино , где бывали Пушкин и Крылов , Боровиковский и Венецианов, Кипренский и братья Брюлловы. Честь для начинающего академиста неслыханная!
К 1845-му году 27-летнему Айвазовскому , чьи морские пейзажи уже гремят по всей Европе от Амстердама до Рима , отдают дань уважения и в России. Он получает « Анну на шею» ( орден св. Анны 3-й степени), звание академика , 1500 десятин земли в Крыму в 99-летнее пользование и , может быть , главное — официальный военно-морской мундир! Морское министерство за заслуги перед Отечеством назначает Айвазовского первым живописцем Главного Морского штаба. Теперь Айвазовского обязаны пропускать во все русские порты и на все корабли , куда бы только он ни пожелал попасть. А весной 1845-го года по настоянию великого князя Константина Николаевича художника включили в состав морской экспедиции адмирала Литке в Турцию и Малую Азию.
К тому моменту Айвазовский уже исколесил всю Европу ( в его заграничном паспорте больше 135-ти виз и таможенники устали доклеивать туда новые страницы), но на землях османов еще не бывал. Впервые он видит Хиос и Патмос, Самос и Родос, Синоп и Смирну , Анатолию и Левант. А больше всего его впечатлил Константинополь: «Вояж мой , — писал Айвазовский, — с его императорским высочеством Константином Николаевичем был чрезвычайно приятный и интересный , везде я успел набросать этюды для картин , особенно в Константинополе , от которого я в восхищении. Вероятно , нет ничего в мире величественнее этого города , там забывается и Неаполь, и Венеция» .
"Кофейня у мечети Ортакей" — один из константинопольских видов , написанных Айвазовским после этой первой поездки. Вообще , отношения Айвазовского с Турцией — долгая и непростая история. Он будет посещать Турцию ещё не раз. Художника очень ценили турецкие правители: в 1856-м султан Абдул-Меджид I отметил его орденом « Нитшан Али» 4-й степени , в 1881-м султан Абдул-Хамид II — алмазной медалью. Но между этими наградами была и русско-турецкая война 1877-го года , во время которой снарядом был частично разрушен дом Айвазовского в Феодосии. Однако знаменательно , что мирный договор между Турцией и Россией подписывался в зале , украшенном картинами Айвазовского. Бывая в Турции , Айвазовский особенно тепло общался с живущими в Турции армянами , те уважительно звали его « Айваз-эфенди». А когда в 1890-е годы турецкий султан учинит чудовищную резню , в которой погибнут тысячи армян , Айвазовский демонстративно швырнёт османские награды в море , сказав , что-то же самое советует сделать султану с его картинами.
«Кофейня у мечети Ортакей» Айвазовского — идеальный образ Турции. Идеальный — потому что мирный. Расслабленно восседая на расшитых подушках и погрузившись в созерцание , турки пьют кофе , вдыхают кальянный дым , внимают ненавязчивым мелодиям. Струится расплавленный воздух. Время протекает меж пальцев , как песок. Никто никуда не спешит — незачем спешить: всё , нужное для полноты бытия , уже сосредоточено в настоящем моменте.
Иван Айвазовский. Фото: Globallookpress.com
Он немало путешествовал, но сердце его всегда оставалось в родном городе. Сердце и молодая жена с детьми, запертая в сонной глуши. В крымском имении живописец создал земной рай себе и ад юным женам. 2 мая 1900 года скончался Иван Константинович Айвазовский (настоящее имя Ованнес Айвазян), которого вслед за сказочной Синей бородой впору прозвать Синими бакенбардами.
Вздорный и малоприятный нрав художника не был секретом для его современников. Однако последующие биографы предпочли не замечать за «девятым валом» творчества мерзкого насильника, третирующего слабых. Гостивший у живописца летом 1888 года Антон Чехов выпукло описал его натуру: «Айвазовский, бодрый старик лет 75, представляет собой помесь добродушного армяшки с заевшимся архиереем; полон собственного достоинства, руки имеет мягкие и подает их по-генеральски. Недалек, но натура сложная и достойная внимания. В себе одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника, и армянина, и наивного деда, и Отелло. Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах».
Вот уж точно, «держать в ежах» - это «больше чем любовь», как называется слащавая документалка, выпущенная три года назад к 200-летию художника. Фильм рассказывает об отношениях со второй женой Анной Саркисовой-Бурназян. Но что случилось с первой, англичанкой Юлией Гревс? К счастью, она сумела добиться развода и сбежать с четырьмя дочерями от мужа прежде, чем он их поубивал. Случай почти уникальный для глубоко патриархальной дореволюционной России. Однако и доказательства против Айвазовского были неоспоримыми.
«Синяя Борода». Гравюра Гюстава Доре
Женился на гувернантке
Первый раз маринист женился в 31 год на 19-летней красавице Юлии Гревс. Дочь английского врача, служившего в российской армии, работала гувернанткой у дочерей Михаила Глинки. Там же, на вечеринке у композитора, они встретились. Рассказывают, что очарованный художник за одну бессонную ночь написал портрет девушки, который подписал: «Юлия, жена моя». История красивая, однако единственное изображение Гревс, сделанное рукой мужа, дошедшее до нас, - маленький карандашный рисунок.
Айвазовский был хорош собой и по-южному обаятельно нахален. Поэтому дочери Глинки запали на него. Чем он и воспользовался, разыграв увлечение, чтобы чаще бывать в доме, где жила его возлюбленная. Умение манипулировать людьми - яркая черта тех, кого мы сегодня зовем абьюзерами. Когда страшная правда вскрывается, многие недоумевают: как такое могло быть произойти?! Он был таким милым.
Айвазовский умел очаровывать - чего стоило только его чистоголосое пение на идеальном итальянском. «Солнце мое», выводил он той, чью жизнь вскоре погрузит во мрак. В гостиных Петербурга шептались, что вместо бедной гувернантки он мог бы выбрать любую дворянскую дочь. Но измывался бы над женой, будь у нее власть имущая родня? После свадьбы молодожены уединились в деревеньке близ Феодосии. Новобрачных провожал полк джигитов. За медовым месяцем последуют 20 лет страха, унижений и боли.
Кисти художника принадлежит более 6 тыс. картин (на фото - знаменитый «Девятый вал», 1850 г.)
Схватил за горло
Об истязаниях, которым художник подвергал молодую супругу, известно из письма, которое отчаявшаяся Юлия направила в марте 1870 года императору Александру II. По сути, это был юридический шаг, чтобы получить официальный развод. Ведь брак контролировался Священным синодом, и духовенство противостояло разводам. Достаточными основаниями для него признавались супружеская измена, двоеженство, болезнь, препятствующая сексуальным отношениям и деторождению, безвестная пропажа мужа, монашество или серьезный тюремный приговор. Как видим, бьет - значит, любит, - причина неуважительная.
Но дадим наконец слово Юлии. Читайте, если крепки нервами.
«Однажды муж мой бросил меня оземь в присутствии нашего управляющего; дети мои меня подняли, но от падения и нравственного потрясения кровь пошла горлом. Другой раз он вывихнул мне руку, о чем может свидетельствовать вправивший ее пользовавший меня врач Эргардт и таврический вице-губернатор Солнцев, посетивший меня вслед затем… С угрозой меня зарезать, он бросился на меня, больную женщину, с бритвой, я успела с силой, которую дает иногда отчаянье, вырвать ее из его рук и выбросить в открытое окно. В припадке бешенства он другой раз схватил меня за горло, и я была освобождена из его рук сестрой доктора Эргардта, которая в то время находилась у нас в доме, но долго я носила на шее знаки от этого насилия. Этот последний поступок мужа моего вынудил меня послать за феодосийским полицмейстером Пасынковым, который при спросе о том должен будет подтвердить, как это, так и многое другое, хотя он потворствует во всем моему мужу». И это безобразие, притом что Юлия старалась во всем поддерживать мужа. Это она просеивала грунт на археологических раскопках в Херсонесе, которыми руководил Иван Константинович, она вела каталог находок, которые направлялись в музеи Петербурга.
«Сдохнешь через два часа»
Письму полтораста лет, а читается актуально. Неоднократные заявления в полицию бездейственны – «полицмейстер… потворствует во всем моему мужу». К родственникам не обратиться. Вырванную замужеством из родной семьи, Юлию упрятали в бедной провинции у моря. Но даже настояв на переезд в 1866 году в Одессу, она оказалась в плену мужниной семьи. «Чего ревешь? Доктор сказал, что ты через два часа сдохнешь!» - кричала мать Айвазовского на невестку. Общество же судило просто: сор из избы не выносят. Кроме того, не будем забывать, для родной Феодосии Айвазовский - меценат, на деньги которого украшается и развивается город.
Что характерно для подобного типа личности, Иван Константинович умел лебезить перед власть имущими, но с извращенным удовольствием отыгрывался на тех, кто слабее. Когда по случаю домашнего насилия устроили разбирательство, маринист защищался. «Говоря очень много и горячо, желая обвинить жену, он дошел до того, что сказал: она однажды, когда он заперся в своей комнате, разломала дверь и, ворвавшись в комнату, бросилась на него», - писал в донесении жандарм Кноп. К счастью, прошение Юлии попало к здравомыслящим людям.
«Портрет Анны Саркисовой-Бурназян», 1882 г.
Сама виновата
Виктимблейминг - термин, которым называют обвинение жертвы. Мол, сама виновата. Не так себя вела, не так посмотрела, пошла в мини-юбке. Близкие и некоторые биографы объясняли гнев Айвазовского тем, что Юлия не подарила ему наследника. А четыре дочери не в счет? В насилии в первую очередь виноват насильник. Скажете, что оговоры случаются? Увы, не в нашей истории.
Жандарм Кноп оказался дотошным следователем. Он опрашивал свидетелей, проверял все изложенное в письме к императору. «Ей нередко случалось получать от мужа щелчки в нос, от которых темные пятна расходились по всему лицу, или встречать лицом брошенные в нее подсвечники», - писал он в отчете. Склонившись перед силой доказательств, Айвазовский додумался до такого оправдания: «Я ревновал жену, как ревнуют собаку, фортепиано и тому подобное». Боясь, скорее того, что в разбирательство вовлечены люди, облеченные настоящей властью, Айвазовский дал жене свободу - разрешение жить отдельно, где бы она ни пожелала, и ежемесячное довольство в 300 руб. Юлия не препятствовала общению отца с дочерями. Встречаясь с ними, он не забывал сообщить, какая тварь их мать. Лишь семь лет спустя после разбирательства их брак был официально расторгнут.
Познакомились на похоронах
Второй брак 65-летнего фавна и 25-летней дочки армянского купца Анны Бурназян-Саркисовой принято называть счастливым. Они познакомились на похоронах ее мужа, феодосийского купца Саркисова. «Моя душа должна постоянно вбирать красоту, чтобы потом воспроизводить ее на картинах. Я люблю тебя, и из твоих глубоких глаз для меня мерцает целый таинственный мир, имеющий почти колдовскую власть. И когда в тишине мастерской я не могу вспомнить твой взгляд, картина у меня выходит тусклая», - писал художник молодой супруге.
Стали ли с годами кулаки бесноватого Ованнеса слабее? Вряд ли. Вспомните Чехова: «Женат на молодой женщине, которую держит в ежах». Возможно, сдерживало то, что новая родня жила по соседству. Однако вторую жену Айвазовский хотя бы с удовольствием рисовал. Это она в белом газовом одеянии собирает фрукты на картине 1882 года. Подле ее ног сидит покорный турок. Великий маринист умер в 1900 году и был похоронен в родной Феодосии на территории старинной армянской церкви Сурб Саркис. Там же упокоилась и Анна 44 года спустя. Она переживет революции, Гражданскую войну, немецкую оккупацию и бедность. Детей у супругов не было.
ПРИКИНЬ!
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Иван Константинович Айвазовский (Ованес Айвазян (Гайвазян); 17 [29] июля 1817 года — 19 апреля [2 мая] 1900 года) — всемирно известный российский[1][2][3][4] художник-маринист, баталист, коллекционер, меценат.
Наиболее выдающийся художник армянского происхождения XIX века[5]. Брат армянского историка и архиепископа ААЦ Габриэла Айвазовского.
Происхождение рода Айвазовских
Ованес (Иван) Константинович Айвазовский родился в семье купца Константина (Геворка) и Рипсиме Айвазовских. 17 (29) июля 1817 год священник армянской церкви города Феодосии сделал запись о том, что у Константина (Геворка) Айвазовского и его жены Рипсиме родился «Ованес, сын Геворка Айвазяна»[6]. Предки Айвазовского были из галицийских армян, переселившихся в Галицию из Западной Армении[7][8] в XVIII веке[9][10]. Известно, что его родственники владели крупной земельной собственностью в районе Львова, однако никаких документов, более точно описывающих происхождение Айвазовского, не сохранилось. Его отец Константин (Геворк) и после переселения в Феодосию писал фамилию на польский манер: «Гайвазовский» (фамилия — полонизированная форма армянской фамилии Айвазян)[7][8][11][12][13][14]. Сам Айвазовский в своей автобиографии говорит об отце, что тот ввиду ссоры со своими братьями в юности переселился из Галиции в Дунайские княжества (Молдавию, Валахию), где занялся торговлей, оттуда в Феодосию; знал несколько языков[15].
Отец художника — Константин Григорьевич Айвазовский (1771—1841), после переселения в Феодосию, женился на местной армянке Рипсиме (1784—1860), и от этого брака родились три дочери и два сына — Ованес (Иван) и Саргис (впоследствии, в монашестве — Габриэл). Первоначально торговые дела Айвазовского шли успешно, но во время эпидемии чумы 1812 года он разорился.
Иван Айвазовский с детства обнаружил в себе художественные и музыкальные способности; в частности, он самостоятельно научился играть на скрипке. Феодосийский архитектор — Яков Христианович Кох, первым обративший внимание на художественные способности мальчика, дал ему и первые уроки мастерства. Яков Христианович также всячески помогал юному Айвазовскому, периодически даря ему карандаши, бумагу, краски. Он также рекомендовал обратить внимание на юное дарование феодосийскому градоначальнику. После окончания феодосийского уездного училища, он был зачислен в симферопольскую гимназию при помощи градоначальника, который в то время уже был поклонником таланта будущего художника. Затем Айвазовский был принят на казённый счёт в Императорскую Академию художеств Санкт-Петербурга.
Известно также, что первым учителем рисования у юного Ивана Айвазовского был немецкий колонист художник Иоганн Людвиг Гросс, с чьей лёгкой руки молодой Иван Константинович получил рекомендации в Академию художеств. Айвазовский приехал в Петербург 28 августа 1833 года. В 1835 году за пейзажи «Вид на взморье в окрестностях Петербурга» и «Этюд воздуха над морем» получил серебряную медаль и был определён помощником к модному французскому пейзажисту Филиппу Таннеру.
Учась у Таннера, Айвазовский, несмотря на запрет последнего работать самостоятельно, продолжал писать пейзажи и выставил пять картин на осенней выставке Академии художеств 1836 года. Работы Айвазовского получили благожелательные отзывы критики. Таннер пожаловался на Айвазовского Николаю I, и по распоряжению царя все картины Айвазовского были сняты с выставки. Художник был прощён лишь через полгода и определён в класс батальной живописи к профессору Александру Ивановичу Зауэрвейду для занятий морской военной живописью. Проучившись в классе Зауэрвейда всего несколько месяцев, в сентябре 1837 года Айвазовский получил Большую золотую медаль за картину «Штиль». Это дало ему право на двухлетнюю поездку в Крым и в Европу.
Крым и Европа (1838—1844)
Весной 1838 года художник отправился в Крым, где провёл два лета. Он не только писал морские пейзажи, но и занимался батальной живописью и даже участвовал в военных действиях на побережье Черкессии, где, наблюдая с берега за высадкой десанта в долине реки Шахе, сделал наброски для картины «Десант отряда в долине Субаши» (так тогда черкесы называли это место), написанной позже по приглашению начальника кавказской прибрежной линии генерала Раевского. Картину приобрёл Николай I. В конце лета 1839 года вернулся в Петербург, где 23 сентября получил аттестат об окончании Академии, свой первый чин и личное дворянство.
«23 сентября 1839 г.
Санкт-Петербургская императорская Академия художеств в силу своего устава, властью, от монарха ей данною, воспитанника своего Ивана Гайвазовского, обучавшегося в одной с 1833 года в живописании морских видов, окончившего курс своего учения, за его хорошие успехи и особливо признанное в нём добронравие, честное и похвальное поведение, возводя в звание художника, уравняемого по всемилостивейшее данной Академии привилегии с 14-м классом и наградя его шпагою, удостаивает с потомками его в вечные роды пользоваться правами и преимуществами, той высочайшею привилегией таковым присвоенными. Дан сей аттестат в Санкт-Петербурге за подписанием Президента Академии и с приложением большой её печати».
В это же время сблизился с кругом Карла Брюллова и Михаила Глинки.
В июле 1840 года Айвазовский и его товарищ по пейзажному классу Академии Василий Штернберг отправились в Рим. По дороге они останавливались в Венеции и Флоренции. В Венеции Иван Константинович познакомился с Гоголем, а также побывал на острове св. Лазаря, где встречался со своим братом Габриэлом. Художник долгое время работал в южной Италии, в частности, в Сорренто, и выработал манеру работы, которая заключалась в том, что он работал на открытом воздухе лишь короткие промежутки времени, а в мастерской восстанавливал пейзаж, оставляя широкий простор для импровизации.
Картина «Хаос» была куплена папой Григорием XVI, который также наградил Айвазовского золотой медалью[16]. В целом, творчеству Айвазовского в Италии сопутствовал успех, как критики (в частности, о его работах высоко отозвался Уильям Тёрнер), так и коммерческий. За свои картины он получил золотую медаль Парижской академии художеств.
В начале 1842 года Айвазовский через Швейцарию и долину Рейна отправился в Голландию, оттуда отплыл в Англию, а позже посетил Париж, Португалию и Испанию. В Бискайском заливе корабль, на котором плыл художник, попал в бурю и едва не затонул, так что в парижских газетах появились сообщения о его гибели[16].
Путешествие в целом продолжалось четыре года. Осенью 1844 года он вернулся в Россию.
В 1844 году стал живописцем Главного морского штаба (без денежного пособия), а с 1847 — профессором Петербургской Академии художеств; состоял также в европейских академиях: Рима, Парижа, Флоренции, Амстердама и Штутгарта.
Иван Константинович Айвазовский писал в основном морские пейзажи; создал серии портретов крымских побережных городов. Его карьера была очень успешной. Он был награждён многими орденами и получил звание контр-адмирала. В общей сложности художник написал больше 6 тысяч работ.
С 1845 жил в Феодосии, где на заработанные деньги открыл школу искусств, ставшую впоследствии одним из художественных центров Новороссии, и галерею (1880), стал основоположником Киммерийской школы живописи, был инициатором строительства железной дороги «Феодосия — Джанкой», построенной в 1892 г. Активно занимался делами города, его благоустройством, способствовал процветанию. Интересовался археологией, занимался вопросами охраны памятников Крыма, принимал участие в исследовании более 90 курганов (часть найденных предметов хранится в кладовой Эрмитажа).
На свои средства построил новое здание для Феодосийского музея древностей с мемориалом П. С. Котляревского; за заслуги перед археологией избран действительным членом Одесского общества истории и древностей.
12 апреля 1895 года И. К. Айвазовский, возвращаясь из Нахичевани-на Дону, где встречался с Мкртичем (Хримьяном) (1820—1907) верховным патриархом и католикосом всех армян, заехал к своему старому знакомому Я. М. Серебрякову в Таганрог. Это был второй приезд Айвазовского в Таганрог — первый был в 1835 году, когда он посещал Дворец Александра I.
В Таганрог для паломнического приюта с часовней Императорского Православного Палестинского Общества, представителем которого в Таганроге был Ипполит Ильич Чайковский (брат композитора), Айвазовский подарил свою картину «Хождение по водам», которая была размещена в часовне. За этот дар художник был удостоен личной благодарности Председателя Общества великого князя Сергея Александровича.
Последние дни жизни
Художник умер 2 мая 1900 года в Феодосии, в возрасте восьмидесяти двух лет.
Перед самой смертью Айвазовский написал картину, которая называется «Морской залив», а в последний день жизни начал писать картину «Взрыв турецкого корабля», которая осталась незаконченной.
Так описан последний день на сайте Феодосийской картинной галереи им. И. К. Айвазовского[17]:
Утром 19 апреля (2 мая) 1900 года художник привычно устроился за мольбертом в своей феодосийской мастерской. На подрамнике небольшого размера был натянут чистый холст. Айвазовский решил осуществить свое давнее желание — ещё раз показать один из эпизодов освободительной борьбы греческих повстанцев с турками.
Для сюжета живописец избрал реальный факт — героический подвиг бесстрашного грека Константина Канариса, взорвавшего турецкий адмиральский корабль у острова Хиос. В течение дня художник почти закончил работу.
Глубокой ночью, во время сна, внезапная смерть оборвала жизнь Айвазовского. Незаконченная картина «Взрыв корабля» так и осталась на мольберте в мастерской художника, дом которого в Феодосии превращён в музей.
Высокую оценку творчеству художника давали многие его современники, а художник И.Н. Крамской писал: ". Айвазовский, кто бы и что ни говорил, есть звезда первой величины во всяком случае и не только у нас, а в истории искусства вообще. "
Айвазовский похоронен в Феодосии, в ограде средневековой армянской церкви Сурб Саркис (Святого Саркиса). В 1903 году вдова художника установила мраморное надгробие в форме саркофага из цельного блока белого мрамора, автором которого является итальянский скульптор Л. Биоджоли. На древнеармянском языке написаны слова армянского историка Мовсеса Хоренаци: «Рождённый смертным, оставил по себе бессмертную память»[18].
Задача данной статьи - выяснить причину ухода из жизни всемирно известного российского художника-мариниста и баталиста ИВАНА КОНСТАНТИНОВИЧА АЙВАЗОВСКОГО ( памятуя о том, что его имя при рождении ОВАНЕС АЙВАЗЯН ) по его коду ПОЛНОГО ИМЕНИ.
Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека". http://www.proza.ru/2012/03/16/1446
Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.
Берём удвоенный код ПОЛНОГО ИМЕНИ:
1 11 14 15 24 56 70 85 88 89 103 109 127 128 138 141 142 151 183 197 212 215 216 230 236 254
А Й В А З Я Н О В А Н Е С + А Й В А З Я Н О В А Н Е С
254 253 243 240 239 230 198 184 169 166 165 151 145 127 126 116 113 112 103 71 57 42 39 38 24 18
15 18 19 33 39 57 58 68 71 72 81 113 127 142 145 146 160 166 184 185 195 198 199 208 240 254
О В А Н Е С А Й В А З Я Н + О В А Н Е С А Й В А З Я Н
254 239 236 235 221 215 197 196 186 183 182 173 141 127 112 109 108 94 88 70 69 59 56 55 46 14
АЙВАЗЯН ОВАНЕС = 127 = ОТ ИНФАРКТ\ а \.
254 = 56-УМЕР + 198-ВНЕЗАПНАЯ СМЕРТЬ = 89-КОНЧИНА + 165-ИНФАРКТ МИОКАРД\ а \.
Код ДАТЫ СМЕРТИ: 19.04.1900. Это = 19 + 04 + 19 = 42 = ОТЖ\ ил \.
254 = 42 + 212-\ 142-КОНЧАЮЩИЙ + 70-ЖИЗНЬ \.
Код ДНЯ СМЕРТИ = 149-ДЕВЯТНАДЦАТОЕ + 84-АПРЕЛЯ = 233 = ВНЕЗАПНЫЙ УХОД ИЗ ЖИЗНИ.
Код полной ДАТЫ СМЕРТИ = 233-ДЕВЯТНАДЦАТОЕ АПРЕЛЯ + 19-\ код ГОДА СМЕРТИ \ = 252.
252 = ИНФАРКТ ПРИВЁЛ К СМЕРТИ = УГАСАНИЕ ФУНКЦИЙ СЕРДЦ\ а \.
Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 164-ВОСЕМЬДЕСЯТ + 9-ДВА = 173 = ОСТАНОВЛЕНО СЕР\ дце \ = НАСТУПЛЕНИЕ СМЕ\ рти \.
113 = СКОНЧАНИЕ
___________________________
173 = ВОСЕМЬДЕСЯТ ДВА
Знаменитый маринист написал за свою жизнь почти 6000 картин, снискал славу в Европе, но заработал репутацию коммерческого художника и пренебрежительное отношение со стороны части зрителей. «Афиша Daily» спросила искусствоведа и капитана дальнего плавания о том, чем хороши картины Айвазовского.
Когда мы накануне открытия выставки распаковали «Девятый вал», то все стали фотографироваться рядом с этой картиной. Кажется же, что все знаем и работу, и художника — любим мы его или не любим, но это все равно один из хитов Айвазовского. Определенное отношение зрителя к нему было всегда: есть зритель простодушный, которому нравится все. А есть зритель снобистский и критический. Может показаться, что в Айвазовском было слишком много коммерции, работы ориентированы на публику и на успех, — отсюда давно выработавшееся отторжение Айвазовского.
Искусство развивалось своим сложным и зачастую противоречивым путем, а Айвазовский как бы родился романтиком и на всю жизнь им остался. В нем жил интерес к свободе стихий, и с этим связано романтическое состояние, которое многие из нас переживают в юности.
Я люблю Айвазовского за преданность теме и огромное мастерство художника, которое не изменяло ему до глубокой старости. «Волна», например, написана в возрасте 70 лет, а он по-прежнему без боязни стоял перед огромным холстом, его рука и глаз безошибочно определяли верный мазок. Работа заставляет нас подходить все ближе и ближе, нас увлекает рисунок волн, форма и глубина бездны. В таких работах разыгрываются драмы человечества и мира — доходящие практически до космизма.
Исследователи его письма каждый раз говорят, что приемы художника ясны, он использует не так много красок, но умеет с таким мастерством положить их послойно, что создает бездонность и многообразие оттенков, световых и цветовых. Его картины несут в себе ощущение мощи световых потоков — освещенность гребня волны, кипение и стремление воды, и обратите внимание, как среди этого всего он может невероятно точно задать контрапункт, цветовой мазок, который собирает иную энергию.
Всем знакомая картина из Третьяковской галереи «Черное море» в свое время поразила Крамского тем, что, кроме неба и волн, в ней нет ничего, но есть океан, безмерный и безбрежный, вечно движущийся, вечно колышущийся, как дыхание мира и символ судьбы человеческой. Неслучайно на картине Крамского «Неутешное горе» женщина, потерявшая ребенка, появляется на фоне именно этой картины — как символа рока и судьбы человеческой, символа стойкости. Крамской говорил, что среди 3000–4000 картин Айвазовского сыщется несколько десятков, совершенно идеальных по своему исполнению.
Я по-разному относилась к Айвазовскому, но сейчас понимаю, что он гораздо богаче, чем просто изобразитель моря. В каждой картине его мастерство соединяется с глубокими чувствами и серьезными мыслями — и все это создает тот образ мира.
Айвазовский не первый из русских художников, кто обратился к изображению моря, но так, как начал его изображать он, до него никто не писал. Щедрин, замечательный художник начала века, был постарше — и для Айвазовского он стал кумиром. Он тоже писал море, но больше прибрежные сцены — открытое море он не любил, считал движение волн слишком неряшливым. Главная заслуга Айвазовского в том, что он поставил изображение моря в один ряд с серьезной исторической живописью. Пейзаж у нас всегда недооценивался, а Айвазовский уравнивал его и выводил на один уровень значительности с большими историческими полотнами.
Если бы я могла забрать какую‑нибудь работу домой, то выбрала бы «Вид Венеции. Сан-Джорджо». Морской пейзаж написан на доске, и сама основа дает художнику возможность абсолютной гладкописи. Эта картина замечательна тем, что в ней есть абсолютная ясность, чистота и покой: так удачно выбрано место и замечательно соотносится передний план со спокойной водой, пространством неба и спокойными облаками. Кстати, кроме моря на выставке мы покажем и несколько портретов — это для Айвазовского нехарактерное дело, он не так часто их писал. Среди них есть совершенно замечательный портрет путешественника Платона Чихачева, написанный в Италии. Абсолютно романтический образ: мечтательная поза, красный колпачок на голове, палуба парусника, море и уходящая перспектива.
Мы не то что пытаемся реабилитировать Айвазовского, но этой выставкой хотим показать его разнообразие и глубину. Да, при жизни он был коммерческим художником, продумывал где и как устраивать выставки, но большую часть из них проводил с благотворительной целью — деньги за вход отдавал бедным студентам и молодым художникам, крестьянам, пострадавшим от неурожая. Он был достойным человеком — и первым нашим художником, который получил орден Французского легиона, — причем дважды. Имея невероятную известность в Европе, он всю жизнь прожил в Феодосии, где и родился. Для жителей этого тогда еще маленького провинциального города он провел водопровод, который снабжал его 50 000 ведрами воды в сутки. Он открыл библиотеку и построил археологический музей. Он жертвовал деньги на армянские школы и церкви, отдавал картины для украшения армянских храмов.
Конечно, человек не может быть идеальным во всех отношениях. В воспоминаниях о нем можно встретить такой забавный момент: Айвазовский очень любил, когда его награждали орденами. У него есть такой большой автопортрет, что мы даже не смогли его получить — на нем он изображает себя в полном адмиральском мундире со всеми орденами, что у него только были.
Читайте также: