Бормоча в седую бороду впереди шагает дед кто это

Опубликовано: 17.09.2024

ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 272 256
КНИГИ 637 958
СЕРИИ 24 166
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 600 153

Наталья Кончаловская. Наша древняя столица

Слава нашей стороне!

Слава русской старине!

Я рассказывать начну,

Чтобы дети знать могли

О делах родной земли.

ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

Читатель мой, бывал ли ты

На башне университета?

Видал ли с этой высоты

Столицу нашу в час рассвета?

Когда за дымкой голубой,

А в летний зной — совсем лиловой

Москва-река перед тобой

Лежит серебряной подковой.

Всё видно с высоты такой —

Бульвары, площади и парки,

Мосты повисли над рекой,

Раскинув кружевные арки.

Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

Игрушечный Иван Великий,

На луковке его златой

Играют солнечные блики…

Давай займёмся стариной!

Представь себе, читатель мой,

Что там, где столько крыш вдали,

Огромный лес стоял когда-то,

Дубы могучие росли,

Шумели липы в три обхвата,

Полянки вместо площадей,

А вместо улиц — перелоги,

И стаи диких лебедей,

И рёв медведицы в берлоге,

И на заре на водопой,

Где плещет свежесть ключевая,

Шли лоси узкою тропой,

Рогами сучья задевая…

Текла река в лесах, в лугах,

Ладьи скользили по теченью,

А на высоких берегах

Виднелись тут и там селенья.

Славянский люд в них проживал

С десятого, быть может, века,

Тот люд Москвою называл

Глубокую, большую реку.

Природы щедрые дары

Ценить уже умели люди.

Для них заботливо бобры

Вели хозяйство на запруде.

Для них копили пчёлы мёд,

Растила птиц трава густая,

В глубинах москворецких вод

Икру метала рыбья стая.

Они пасли в лугах стада,

Пахали землю под пшеницу,

Купцам сбывали в города

И лён, и воск, и мёд, и птицу.

Из года в год богатый сбыт

Мехам бобра, медвежьим шкурам.

Водой и сушей путь открыт

В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

Всё это были города

Руси лесистой и огромной.

Столицей Киев был тогда,

Была Москва деревней скромной.

Москва-река, тебе хвала!

В веках ты видела немало.

Когда б ты говорить могла,

Ты многое бы рассказала.

Ты б рассказала нам о том,

Как люди начали селиться,

За тыном — тын, за домом — дом

Росло на берегу твоём

Начало будущей столицы.

Ты отражала в глади вод

Тот первый Кремль и город новый,

Что строил русский наш народ

Под первою стеной сосновой…

Вот этот первый городок

На перекрёстке всех дорог.

О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

Под Москвою, на дорогах,

Средь лесов и пустырей,

В старину стояло много

В них всегда монахи жили,

Пили, ели, не тужили,

Всё давала им земля —

Сразу видны издали —

Так и пышет плодородьем

От монашеской земли.

Выше роста колосится,

Выше пояса — овёс,

По колена — сенокос.

А работает в полях

Не звонарь и не монах —

Пашут поле батраки,

Для монаха всё готово:

И от рыбного улова,

И от пчельника доход

В монастырь несёт народ.

Скот разводят для монаха,

Сосны рубят для монаха.

На крестьянских на кормах

Тунеядцем жил монах.

За крестьян молил он бога,

От крестьян дохода много…

Всё, что видно вдаль и вширь, —

Всем владеет монастырь.

Но когда заметят в страхе

Вражий стан со стен монахи

Иль блеснут издалека

Копья вражьего полка,

Тотчас в Кремль гонец-монах

Мчится, стоя в стременах,

Объявить, что под Москвою

Показалась вражья рать,

Чтоб готовы были к бою:

Стольный град оборонять!

А крестьяне между тем

С монастырских крепких стен

Путь в столицу защищали,

Метко били их пищали,

И частенько под Москвой

Закипал горячий бой.

Много раз за стены эти

Укрывались бабы, дети, —

Как объявится беда,

Весь народ бежит сюда…

Сохранились и поныне

Поезжай да посмотри

На Москве монастыри:

И Андроньев, и Донской.

Эти стены вражью силу

Оттесняли под Москвой.

В монастырской келье узкой,

В четырёх глухих стенах

О земле о древнерусской

Быль записывал монах.

Он писал зимой и летом,

Озарённый тусклым светом.

Он писал из года в год

Про великий наш народ.

О нашествии Батыя

Написал он в грозный час,

И слова его простые

Сквозь века дошли до нас.

РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

Среди тех, кто избрал этот путь, – девять злейших:

V. Сигизмунд Ваза

VI. Карл Пфальц-Цвайбрюккен

VII. Наполеон Бонапарт

VIII. Вильгельм Гогенцоллерн

IX. Адольф Гитлер

Врагов тоже надо знать.

1. У Натальи Кончаловской есть строки: «Бормоча в седую бороду, впереди шагает дед: «Вражьи дети, слуги бесовы! Чай, досель не знали леса вы. А теперь его узнаете, на морозе погуляете, … а устанете – приляжете. На болоте постель постелила вам метель». Узнали деда? Должны узнать и того, кому служили его «собеседники».

2. Имя этого врага увековечено россиянами в бывших его владениях: славная память!

3. Этого врага кое-кто у нас называл дядей – без всякого смеха. А соплеменники спрашивали у него: можно ли повесить русскую бабу, убийцу верного его слуги? Ответить он не успел.

4. Как избавить родной край от врага? Можно прочитать ему лекцию о международном положении, о коварных планах ближайших соседей: надо опередить. Так после месячной осады был спасён русский город Кременец в Карпатах. От кого?

5. У монахини Сарры не было времени для пустых слов: сойдя в подвал родного Новодевичьего, она успела погасить огни, зажжённые по воле этого злодея.

6. В Петергофе (Петродворце) есть среди фонтанов скульптурная композиция «Самсон, разрывающий пасть льву». Кому, по-вашему, "порвали пасть" (а кое-кто перед этим оказал медвежью услугу "льву")?

7. Кони из Внешней Монголии мчали наших конников на этого врага. Пригодились они и в Монголии Внутренней – против его союзника.

8. Сражаясь с ним, наши конники применяли в бою кто шашку, кто лук со стрелами. Потом даже сказку сложили: подошли, мол, к вражьему логову, пустили тучу горящих стрел, а врагам почудилось, что огненный дождь. Они же так не умеют. Это будто бы и решило исход войны.

9. Врага-реваншиста не остановили наши пушки: это были всего лишь «тюфяки». Зато не был тюфяком юный Вася, сын героя. Он выбрался живым из вражьего логова да ещё проучил бессовестных дядей, показав им, как глупо рассчитывать на помощь врага. Какого?

10. Его воинству не удалось одним махом перейти реку вброд: слишком метко стреляла русская пехота. Стали ждать, когда же река замёрзнет. Дождались. Но вместо атаки развёрнутым фронтом началось отступление, похожее на повальное бегство. Свершилось, в конце концов!

11. Мир, заключённый с этим врагом, все похабили. В самом деле: черноморское побережье Кавказа, Крым, не говоря уж о многом другом. Но недолго праздновал победу враг: нашлась и на него управа.

12. «Был ты Кузя и останешься им!" Примерно так заявил представитель этого недруга. Недооценил он русских людей: показали ему кузькину мать!

13. «Начав войну, ты сокрушишь великое царство», - говорили жрецы древнему царю Крезу, не уточняя, чьё же именно. Этот враг превзошёл Креза: он угробил империю без императора, три королевства, одно из которых было без короля, и вдобавок – совсем не великое царство.

14. «Деньги нужны - иди работать!» Такой ответ, если верить журналу «Сатирикон» Аркадия Аверченко, дали русские одному из представленной здесь компании. Он попробовал «поработать» привычным способом, и впервые вышла большая осечка.

15. Легко посылать других на смерть! Он же и сам ходил в атаку и даже в разведку. Это, в конце концов, его сгубило: два главных воина так и не встретились.

1. Сигизмунда Вазу (польский король, чьих воинов завёл в дебри Иван Сусанин).

2. Мамая (Мамаев курган в Волгограде).

3. Вильгельма Гогенцоллерна (германский кайзер, родня русских царей: без его одобрения не полагалось казнить женщин, не исключая эсерки Ирины Каховской (1887-1960), подготовившей убийство германского наместника в оккупированном Киеве).

4. От Батыя. (В 1241 году воевода Дмитрий, защитник Киева, убедил монголов вторгнуться в соседнюю Венгрию, не задерживаясь под Кременцом).

5. Наполеона Бонапарта. (Он приказал, отступая из Москвы, взорвать всё, что осталось).

6. Карлу Пфальц-Цвайбрюккену (шведский король Карл XII, послушавший Мазепу и в итоге разбитый в 1709 году под Полтавой в Самсонов день).

7. На Гитлера. (Позже добивали его союзников японцев.)

8. С Наполеоном. (Башкирские и калмыцкие конники, что вместе с русскими дошли до Парижа, о чём их сородичи и сложили сказку.)

9. Хана Тохтамыша. (После разгрома в 1382 году Москвы у него был заложником княжич Василий, сын Дмитрия Донского, племянник вероломных нижегородских князей Василия и Семёна; позже бежал из плена и присоединил к Москве Нижний Новгород).

10. Хана Ахмеда (в 1480 году: стояние на Угре, падение ордынского ига).

11. С Вильгельмом Вторым. (В марте 1918 года подписан «похабный», по словам Ленина, Брестский мир, а в ноябре Германия проиграла войну с Антантой.)

12. Сигизмунда Третьего (в 1612 году, при освобождении Москвы: выпад против Кузьмы Минина).

13. Гитлер (Германский рейх, королевства Италию, Румынию, Венгрию и Болгарское царство).

14. Мамаю (отказ платить дань, приведший в 1380 году к Куликовской битве).

15. Карл XII (убит в Норвегии в 1718 году).http://www.proza.ru/2015/10/28/488

Миша, ну зря вы так усложняете, используя очень малодоступные сведения или факты!! Например, как можно догадаться, кто это, прочитав:"5. У монахини Сарры не было времени для пустых слов: сойдя в подвал родного Новодевичьего, она успела погасить огни, зажжённые по воле этого злодея". Сомневаюсь, что хотя бы ОДИН читатель мог это отгадать!! Со вздохом,

Об инокине Сарре нам рассказывали как раз в Новодевичьем: больше нигде не встречал. Однако на слуху Новодевичье кладбище. Можно хотя бы предположить, что и монастырь в Москве. А кто в ней хозяйничал? У татар и при них технический уровень не тот, поляки так спешно не отступали. (Об этом столько сказано было к нашему новому, "польскому" празднику!) Наполеон остаётся. Уж очень известный дядя, как и многие в этом списке. Вот герои наши известны хуже. Допустим, о Сусанине все слышали, а кого он в глушь завёл? Хорошо, если не эсэсовцев. Но всё-таки хороший ученик обязан знать. И мы с Вами знаем. А я стараюсь думать о читателе как можно лучше. Спасибо!

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

"Куда ты ведешь нас?. . не видно ни зги! -\ Сусанину с сердцем вскричали враги: -\ Мы вязнем и тонем в сугробинах снега; \ Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега. \ Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути; \ Но тем Михаила тебе не спасти! Кондратий Рылеев 1822 ДУМЫ\ XV. Иван Сусанин

Право на ошибку\ было у Сусанина. \ Чту романс “Калитку”,\ а не Гимн сусальный. Андрей Вознеенский 2004 ГЕНИАЛЬНАЯ ОШИБКА\\ПОЭМА

А там - ищите сами, \ Гадайте, что и как. \ Прощай, Иван Сусанин -\ Приятнейший чудак! Вячеслав Смирнов

-- Спасибо, Сусанин, --хмыкнул парень, бабахнул дверью, машина зафыркала, шумно чихнула и пошла на разворот. Только тут, когда она разворачивалась ко мне задом, \а к лесу передом, я, наконец, заметил, что в кузове, шумно вздрагивая и медленно \оседая на кочках, красовалась большая настоящая елка… Освежающий запах зимнего \леса, беспокойство в ожидании утренника, восторженный озноб в предвкушении \подарков… праздничная суета. Суета, суета, суета… \Я медленно лег на курс. Лужи темными пятнами выделялись на фоне расшитого \снежным кружевом поля асфальта. Сергей Власов Из цикла «ЖИВОПИСЬ» Speaking In Tongues ГАЛЕРЕЯ \ЗАЛ ЗИМА\Этюд №4

Сусанин «Куда ты ведешь нас?. . не видно ни зги!— \Сусанину с сердцем вскричали враги: —\Мы вязнем и тонем в сугробинах снега; \Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега. \Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути; \Но тем Михаила тебе не спасти! Кондратий Рылеев ИВАН СУСАНИН 1822

Все это было в марте, и снежок\выдерживал свободно полоз санный. \Майор Петров, словно Иван Сусанин, \свершил диалектический прыжок. Борис Слуцкий БАЛЛАДА О ДОГМАТИКЕ

Сусанин над Молочною горой, \ Лицом к горе повернут бородатым. \ Экскурсовод с привычной немчурой, \ Одетой, как в больничные халаты, \ В льняное натуральное шмотье, \ Ни дать ни взять — нательное белье. Владимир Иванов «Арион» 2007, №1 ПРОГУЛКА
Сусанин! — вскричали, — что молишься богу? \Теперь уж не время — пора нам в дорогу!» \Оставив деревню шумящей толпой, \В лес темный вступают окольной тропой. \Сусанин ведет их.. . Вот утро настало, \И солнце сквозь ветви в лесу засияло: Кондратий Рылеев ИВАН СУСАНИН 1822

А ты, пожалуйста, ищи. \Сусанин сам себе с усам, \Неугасаемой свещи\По улицам и по кустам —\Иль понимай, как жжёт скупой\Резец Италии слепой. Николай Зубков «Знамя» 1999, №5 Размышление
сусанинВ твоих очах, в твоих снегах, \я, путник бедный, замерзаю. \Нет, не напутал я, - солгал. \В твоих снегах я твой Сусанин. Виктор Соснора

Подобно Сусанину Время нас водит, \\ Подобно Сусанне блазнит и глумится\ Над старцами, нами, и в руки не дастся. \ То петлёй изогнётся, то забредит, забродит\ Квашнёй. \ С тех пор как империя пала — неровным\ Время стало, рассыпчатым и сумасбродным, \ Время стало почве природно —\ Руды с вкраплением, если угодно. Елена Шварц «Знамя» 2006, №6 Новогоднее каприччо \ 6. Марш времени

Потом они поженились, \И все, что это повлекло за собой, \Матросы ликовали неделю, \А после увлеклись травой. \Иван Сусанин был первым, \Кто заметил, куда лежит курс. \Он вышел на берег, встал к лесу передом, \А к нам спиной, и спел Борис Гребенщиков 1991 Не стой на пути у высоких чувств

ЛИПЕЧЛПСКИЕ БОЛОТА\\Памяти Я. Филидовича, белорусского Сусанина\\«Фили довил, проведешь в логова? » — «Да, «Мертвая голова» — закатаны рукава». — \Фплпдович, а оплата не мала? » — «Жизнь, заложникиМертвая голова, была бы семья жива» Андрей Вознесенский «Фплидович, кто в залог остался за? » — «Внук, Мертвая голова, голубенькие глаза. » Под следочком расправляется трава. Филидовцч, проклянет тебя молва1. Андрей Вознесенский

Помимо оперы «Иван Сусанин Глинки» , в театре шли ещё опера К. А. Кавоса «Иван Сусанин» , драма Н. А. Полевого «Костромские леса» .

НАТАЛЬЯ КОНЧАЛОВСКАЯ, «Наша древняя столица» .
«Эй, старик, бродяга лживый!
Ты куда ведёшь нас, вор? » —
«Будьте, паны, терпеливы!
Вот сейчас минуем бор,
А за бором будет пашня,
А уж с пашни той видна
Колоколенка и башня,
Монастырская стена» .
Ничего не видно ворогу,
Никаких просветов нет…
Бормоча в седую бороду,
Впереди шагает дед:
«Ой да паны, слуги бесовы!
Чай, досель не знали леса вы,
А теперь его узнаете!
По чащобам погуляете,
На морозе вы попляшете!

А устанете — приляжете.
На болоте-то постель
Постелила вам метель:
Лёг лях да поспал —
Был пан, да пропал! »
В самых дебрях, в царстве лешего,
В вековой седой глуши,
Где ни конного, ни пешего
Не бывало ни души,
Сосны будто вдруг раздвинулись,
Ели встали стороной,
И снега, что шёлк, раскинулись
На полянке на лесной.
Здесь прогалинка просторная,
А под тонкой коркой льда
Тут болото — бездна чёрная,
Что не мёрзнет никогда.
Подломился под поляками
Хрупкий, тоненький ледок, —
Как ни выли, как ни плакали,
Всё ж не вытянули ног!
И, трясиною зажатые,
Увязая в ней по грудь,
Проклинали провожатого,
Что их вёл в последний путь.
Пан, что ближе был к Сусанину,
Полоснул его ножом,
И вскричал Сусанин раненый:
«Мы отчизну бережём!
Паны пусть на Русь не зарятся —
Не дадим земель своих!
Наш народ от вас избавится! »
Тут вздохнул он и затих…
Ах ты ночка, ночка зимняя,
Беспросветная да длинная!
Только ты глядела, тёмная,
На стволы дубов огромные
И на сосенки кудрявые,
На лесные пни корявые,
И на страшное болото,
Где стонал и охал кто-то,
Где в лесу сраженье было
Русской чести с вражьей силой,
Где пришлось столкнуться панам
С легендарным партизаном.
Честь герою и хвала
За отважные дела!
А есть ещё строки, посвящённые памятнику герою. Первый памятник был сооружён на собранные средства в 1851 году.
В 1835 году, когда он ещё только планировался, молодая поэтесса Е. П. Ростопчина откликнулась на известие о решении соорудить в Костроме памятник Сусанину стихотворением “На памятник, сооружаемый Сусанину”, в котором говорилось:

Тебе ль чугун, тебе ли мрамор ставить,
Сусанин, верный сын, честь родины своей?. .
Тебя ли можем мы прославить
Деяньем рук и грудами камней?
Чугун растопится.. . полудня мрамор белый
Раздробят долгие морозы русских зим.. .
Есть памятник иной: он твёрд, несокрушим,
Он силен и велик, как ты Сусанин смелый!
Сей вечный памятник тебе сооружён
В сердцах признательных потомков:
Во дни крамол и смут, из пепла, из обломков
С Россией новою восстал как феникс он
И с ней цветёт поднесь, могучий и спокойный.
Да!. . благоденствие и слава россиян,
Да!. . громкие хвалы позднейших сограждан –
Вот памятник, Сусанина достойный!. .

Этот памятник погиб во время революции, и для костромичей и гостей города соорудили в 1967 г. новый, двенадцатиметровый монумент Ивана Сусанина, по проекту московского скульптора Лавинского и архитекторов Марковского и Бубнова. Современный памятник обращён лицом к Волге, он – достойный и красивый, из белого камня.
Иван Сусанин изображен на памятнике «Тысячелетие России» Михаила Микешина в Новгороде

Из литературы Вы, кажется ничего не оставили.
Опера!
Ф. Глинка "Иван Сусанин"("Жизнь за царя")

Еще в Костроме есть памятник Ивану Сусанину, автор Демут-Малиновский

Иван Сусанин и SMS В. Гуриев журнал Компьютерра 31.03.09

Мы решили восстановить справедливость и помочь тем историческим персонажам, которым когда то очень не повезло.
О подвиге Ивана Сусанина мы, по большому счету, знаем из нескольких царских указов, подтверждающих как само событие, так и права потомков Сусанина на освобождение от податей и на небольшую пустошь, которую благодарный царь подарил им в 1633 году. //

Таким образом, главной задачей Сусанина было не завести поляков в непроходимую топь, а потянуть время, чтобы Михаил Романов успел слинять.
Собственно, вся история с гибелью польского отряда в болоте и раньше звучала глуповато, потому что затеряться на этом болоте может совсем уж поляк - местность там равнинная, и чуть ли не с любой точки какой-нибудь населенный пункт да виден. И если бы Сусанин знал, что Романов уже выехал из Домнино, то мог бы, слегка поплутав по болоту, привести поляков туда, куда они просили.

Представьте: ночь, за Иваном, по колено проваливаясь в топь, идут польские спецназовцы. Внезапно из кармана Ивана доносится странное жужжание. Иван останавливается.
- Co sie dzeje? - раздраженно спрашивает поляк.
- Деньги, наверное, закончились, - пожимает плечами герой.
Он достает телефон и видит, что ему пришло сообщение с прямого номера.
"Все ОК, - написано в сообщении, - Миша Р. "
Сусанин прячет мобильник в карман и улыбается.

Добролюбов Н. А.
Вспомним костромского мужичка Сусанина, твёрдо и непоколебимо верного своим понятиям о долге, бесстрашно пожертвовавшего жизнью для спасения царя, в котором видел спасение всей России.

Памятник Ивану Сусанину. Работа В. Демут-Малиновского. (окончательно уничтожен в 1934г) .
Некрасов Н. А. Кому на Руси жить хорошо.
Стоит из меди кованый,
Точь-в-точь Савелий дедушка
Мужик на площади.
Чей памятник? - Сусанина.

В старинном граде Костроме, на Волге,
Стоит непраздно памятник один.
С широкой бородой, в кафтане долгом
- Сусанин, патриот и гражданин.
Себя на смерть в мученьях обрекая,
Что думал ты? Мне надо знать, скажи!
Из глубины веков, туманом тая,
Мне время посылает миражи.. .
- Я знаю - Конь, храпя, грызёт удила.
Поляк в кривой улыбке щерит рот,
Не ведая, что ждёт его могила
Средь русских топких девственных болот.
Шагал неспешно, в лапотки обутый,
О скорой смерти Господа просил.. .
Доколь черпать кровавых распрей Смуты
Многострадальной матушке - Руси? !
- Злодеи! Такова, видать, судьбина.. .
Мне на Руси и помирать легко!
Болотом будет ваша домовина!
А тот, кто нужен вам - уж далеко.
А. Беляничев. Иван Сусанин.

Смерть Ивана Сусанина. Художник А. М. Марков.

Александр Пушкин Александр Азалин
Сказка о золотом петушке

Где-то, в тридевятом царстве,
В тридесятом государстве,
Жил-был славный царь Дадон.
Смолоду был грозен он.
И соседям то и дело
Наносил обиды смело,
И ни в чём не знал отказа
Для своих тех безобразий.
Как хотел вертел судьбой.
Но под старость на покой
Возжелал. И захотел
Отдохнуть от ратных дел
И покой себе устроить.
Капитальный. С тишиной;
Чтоб потом ему б достойно
Можно было бы спокойно.
Оправляться в мир иной
Но соседи не согласны.
Но соседи так опасны.
И тому была виной
Молодость паршивая.
Голова его плешивая
Жаждала, ждала покоя.
Но соседи, козни строя,
Регулярно беспокоят.

В колпаке ночном он спит.
Вдруг как что-то загремит!
«Что такое? Что такое?»
Вдруг лишив его покоя,
Разбудили эти звуки
Бедного они царя.
На лице с великой мукой,
Ножками он семеня,
Бросив царские покои,
Побежал во двор скорей,
Спрашивал он у дверей:
«Что такое, что такое?» –
Спящих стражников будит,
Недовольно говорит:
«Это кто же там бузит?»
Одного он разбудил.
Тот царя сопроводил
И спросонья говорил:
«Где-то там бабахнуло!
Где-то пушечка палит.
Вот опять как жахнуло.
Да. Видать, сосед шалит. »
«Мой нарушили уют!
Спать царю мне не дают!
Я покой хотел устроить.
Может, караул утроить.
Что молчишь, служивый?
«Как прикажете – вы царь!»
«Что-то ты какой-то. вшивый?
Ты мозги-то мне не парь!
Вши тебя заели, что ли?
«Никак нет. Я ж подневолен».
«Как зовут тебя?» – «Емеля»
«Ты чего такой. с похмелья?
«У меня беда другая.
А беда же вот, какая:
Съел чего-то не того.
А потом я. вот чего,
Пятками потом сверкая
И при этом подпуская,
Бегал всё в кусты. Ух, ах!
Долго там сидел в кустах.
А потом вдруг. Как бабах!
Аж свистеть я стал! Вот так!
Тьи, тьи!» «Замолчи, дурак!
Ну, разговорился, - зло
Молвил царь. – Аж прорвало!
Ногу аж свело! Ну, трепло!
Ить! Туды тебя сюды!
То как будто в рот воды
Он набрал! Вот. Жалко то.
То молчал, помалкивал
А то вдруг заговорил.
В детстве мало вас лупил!
Распустились! – торопил
Стражника царь. Он спешил:
«Вот что мне царю обидно!
Ох, же Емельян! Ох, видно
За живое, Емельян
Я тебя задел, болван!
Всё пустое! Всё обман!
Как ещё мне разъяснить?
Как ещё мне объяснить
А? Тебе, оболтусу?
Время тратишь только попусту!
Чтобы времени не тратить
Зря. Ох, с вами можно спятить!
Бдительность нельзя утратить!
А врага, а супостата
Чуять надо за версту!
А вы спите на посту!
Помолись сейчас кресту.
Слушай ты, дристун. свистун,
Я в глазах твоих расту?!
Ты моих душевных струн
Ох, ничуть не понимаешь.
Ничего да ты не знаешь!
А ведь должен понимать
Чтоб закрылись на ночь веки,
Старому мне человеку
Надо спать. Хорошо поспать!
Надо мне, пойми, создать
Тишину! Ох, Тишину!.
Ну? Понял? Во как. А вы
Тут устроили войну!
Не снести вам головы!
Я не сплю. А спите вы.
Почему же ты заснул?
Плохо держишь караул!»
«Я как раз почти не спал,
Только вот немножко,
Я в своей, мой царь, сторожке
Ну, чуть-чуть и задремал!
Покемарил». «Ну, нахал!
Ах, Емеля, ты не спал!
Ах, немножко подремал!
А врага и прозевал!
Ой, вдали там кто-то едет!
Даже мне врагов-соседей
Видно их уж за версту!
А вы спите на посту!
Вот что! Караул утроить. »
Тут соседи беспокоить
Стали старого царя,
Страшный вред ему творя.
Чтоб концы своих владений
Охранять от нападений,
Должен был он содержать
Многочисленную рать.
Воеводы не дремали,
Но никак не успевали:
Ждут, бывало, с юга, глядь, –
Ан с востока лезет рать.
Справят здесь, – лихие гости
С моря прут. Со злости
Аж заплакал царь Дадон,
Забывал совсем про сон,
Что за жизнь в такой тревоге!
Вот он с просьбой о подмоге
Обратился к мудрецу,
Звездочету и скопцу –
Шлет за ним гонца с поклоном.

Вот мудрец перед Дадоном
Вдруг предстал пред ясны очи.
«Я не сплю уже две ночи!
И не сплю уже два дня!
Беспокоят очень, очень,
Уж соседи все меня!» –
Жалуется царь скопцу. –
«Посоветуй мне отцу!
У меня живут два сына.
Я хочу, чтобы отныне
Кто-нибудь из них стерёг
Мой покой и сон берёг.
Чтоб спокойно сам я мог,
Мог, чтоб выйти за порог.
Не прошёл враг, чтобы мимо!
Не пришёл, чтоб мой конец!»
«Это дело поправимо», –
Усмехнулся тут мудрец.
Встал и вынул из мешка
Золотого петушка.
«Посади ты эту птицу, –
Молвил он царю, – на спицу;
Петушок мой золотой
Будет верный сторож твой:
Коль кругом все будет мирно,
Так сидеть он будет смирно;
Но лишь чуть со стороны
Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной,
Иль другой беды незваной,
В миг тогда мой петушок
Приподнимет гребешок,
Закричит и встрепенется,
И в то место обернётся.
Если что-то вдруг не так.
Он от вражеских атак
Вас предупредит со спицы!
И на спице вдруг резвиться,
Он начнёт кричать и злиться!».
Царь скопца благодарит,
Горы золота сулит:
«За такое одолженье, -
Говорит он в восхищенье, -
Волю первую твою
Я исполню, как свою.
За такого петушка,
Что таить уж тут грешка,
Я бы многое отдал.
В точку самую попал!
Где ж ты раньше пропадал?
Вот уважил, так уважил!»
А когда его спроважил,
Только ручки потирал!
И себе спокойно зажил.

Петушок с высокой спицы
Стал стеречь его границы.
Чуть опасность где видна,
Верный сторож, как со сна,
Шевельнется, встрепенется,
К той сторонке обернется
И кричит: "Ку-ка-ре-ку!
Царствуй, лежа на боку!"
«Вот заботушку я нажил!
Удивляюсь честно даже,
Как я раньше обходился.
Без него, без петушка!»
Царь вдруг загордился!
«А теперь вот у меня
Славно варит так башка!
Ох, горжусь же этим я!
У меня высок забор!
Я легко даю отпор!
Всем врагам, всем супостатам!
А когда-то, я когда-то
Я на это времени
Я так много зря всё тратил!
Воевал всё с теми я
Кто меня так раздражал!
Кто мне зло чинил. Рати
Слишком много я держал!
А петух, он словно дятел!
Если что и постучит!
Я ещё пока не спятил!
Хорошо! Пока молчит!
Петушок мой золотой!
Петушок мой непростой! \
И соседи присмирели,
Воевать уже не смели:
Таковой им царь Дадон
Дал отпор со всех сторон!
Год, другой проходит мирно,
Петушок сидит все смирно;
Вот однажды царь Дадон
Страшным шумом пробужден:
«Царь ты наш! Отец народа! –
Возглашает воевода, –
Государь! проснись! беда!» –
– «Что такое, господа? –
Говорит Дадон, зевая, –
А. Кто там. беда какая?
Где тут кто? То разве наши?
И неужто уж тикают?
Как тут разобраться в «каше»?
И врагам кто потакает?»
Воевода говорит:
"Петушок опять кричит,
Страх и шум во всей столице".
Царь к окошку, – ан на спице,
Видит, бьётся петушок,
Обратившись на восток.
Медлить нечего: "Скорее!
Мне коня! Да поживее!"
Царь к востоку войско шлёт,
Старший сын его ведёт.
Петушок угомонился,
Шум утих, и царь забылся.
Слез с коня, в опочивальню
Направляется он в спальню!
Слава богу, тишина
В спальне царской воцарилась
Где-то там идёт война,
У него ж уха варилась
– Заказал он на обед –
Жирной для себя ушицы.
Смирен Петушок на спице.
Можно после стольких бед
И в спокойной обстановке.
Рыбки уплести, полопать.
Правда, вот с её готовкой.
Вышел пшик с ней! Как неловко!
В котелке лишь копоть!
Не удастся им полопать!
Живописная картина!
Повар проморгал, – скотина!
Выспавшись, наш царь зевал.
В предвкушенье белы ручки,
Он довольный потирал!
«Где моя ушица?» Взбучки
Повар тот не избежал!
Царь про повара прознав,
Дал пинка ему, поддав:
«Ах, каков же он нахал!
Всю ушицу прозевал!
Ах, злодей же он, злодей!
Мне не дал поесть ушицы!»
Вытолкал его взашей!
Петушок молчит на спице.
Где-то бьётся там сынок!
А царю-то невдомёк,
Как ему там, каково.
Вся надежда на него!

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

1
2
3
4
» .
127

Толстой Алексей Николаевич

Собрание сочинений (Том 2) (-)

Я разбирал старую библиотеку в Остафьеве, родовом, теперь оскудевшем именье графов Остафьевых, последний потомок которых мотается еще где-то по свету.

Среди исторических и масонских книг попалась мне тетрадь из голубоватой бумаги во всю величину листа. На заглазном листе было выведено: 'Дерзание души, или Правдивый дневник. ' Дальнейшее оказалось записками крепостного человека Ивана Вишнякова, посланного в Петербург преуспевать в художестве, ибо с малых лет он оказывал в этой области отменное дарование.

Срок петербургского учения положен был три года, в конце его Вишняков должен был написать портрет самого графа за глаза, по памяти.

'Сия задача, - пишет Вишняков, - коварна и хитра; господин желает знать, сколь благодетельный образ его отпечатан в моем сердце и какие чувства питает в себе раб, отошедший на мнимую и недолгосрочную свободу'.

Денег на дорогу и ученье 'выдано Вишнякову шестьдесят пять рублев', коих хватило лишь на два месяца в Петербурге, где и начинается этот дневник.

Вначале Вишняков рассказывает, как поселился он на Грязной улице (ныне Николаевской), как познакомился на мосту с одним франтиком, показывавшим ему издали академию и затем ловко выманившим у него трешницу, - последнее, что было в кармане. Как, дежуря у ворот академии, Вишняков увидел, наконец, ректора, быстро вышедшего из подъезда прямо в сани; Вишняков без шапки побежал за его санями, и уже посредине Невы ректор, отогнув воротник, покосился на бегущего; как тут же на льду принял он прошение и рисунки; как спустя неделю страшного ожидания Вишняков был зачислен в натуральный класс.

С Грязной Вишняков переезжает на Васильевский, к немцу Карлу Карловичу - подрядчику, и добрый немец учит скромного жильца писать вывески, получая с мясной вывески послужившее моделью мясо, с зеленной - фрукты и овощи, словом, платой служили изображаемые предметы.

В работе этой и в посещении натурного класса проходят три года. Дневник наполнен рассуждениями вроде: 'Во сне мы видим формы и линии, а краски только чувствуем; на картине же, наоборот, видим краски, а формы и линии чувствуем; но между искусством и сновидениями несомненно существует связь. '

В конце третьего года Карл Карлович, посвященный во всю жизнь Вишнякова, настаивает, чтобы жилец его начал, наконец, графский портрет.

Вишняков с неохотой берется за работу и, начиная после долгого перерыва вспоминать знакомый образ, чувствует себя вновь крепостным, рабом, человеко-животным.

Сама рука выводит на полотне крупное старческое лицо, крючковатый нос, отвислые щеки, морщины своеволия и гнева. Весь опыт художника и хладнокровие изменяют ему, Вишняков со страхом видит, как на образующемся, будто чудом, страшном лице все яснее выступают беспощадные выпуклые, в кровяных жилках, живые глаза.

И Вишняков заносит в дневник:

'Это не портрет, а чудовищная карикатура. Я не могу найти в нем ни одной благородной черты. Одно спасение - правдивый вопль души, быть может граф поймет. Когда я уезжал, он раскрыл окно и крикнул: 'Помни, на три года даю тебе свободу; коли употребишь ее с толком - тогда посмотрю, подумаю. а без толку - пеняй на себя. ' Зачем он дал мне эту надежду. Я скован и как в бреду. '

Отсюда привожу подлинные его записки, касающиеся неожиданной и роковой для него встречи.

'Карл Карлович зашел ко мне сообщить, что на Морской требуется вывеска в гастрономической лавке. Сказав, Карл Карлович затянулся из фарфоровой трубки, на височках его появились добрые морщинки, подмигнув одним глазом, он удалился на скрипучих, опрятно начищенных сапожках.

Добрейший, милейший Карл Карлович! Если бы я только не был так угнетен, чего бы только не сделал в благодарность за все твои заботы!

Я разложил на лавке горшки с красками, олифу и кисти и, поставив все это на голову, поплелся в город. Проходя по Николаевскому мосту, я замечтался, созерцая величие реки с опрокинутыми в ней дворцами, скользящими баркасами и парусными кораблями у гавани и, не заметив, свернул на набережную, где постовой загородил дорогу: 'Сворачивай на Конногвардейский, маляр'. Восхищенный, я глядел на перспективу набережной, где, удаляясь, шел какой-то сутулый человек в цилиндре и поношенной шинели.

На Морской я сразу нашел лавку и окликнул хозяина, который повел меня к стойке, предложив, довольно грубовато, выбрать фрукты для натюрморта, причем подсовывал попорченные, но я выбрал шесть французских яблок, шесть груш, ананас, три кисти винограда и лимоны - все без пятнышка, уверив, что могу рисовать только с доброй натуры, и, захватив все это, ушел на двор, где была уже приготовлена вывеска.

Двор в этом доме проходной; под воротами кричат татары; принимался играть шарманщик, наводя тоску. С теневой стороны в раскрытых окнах лежали, переговариваясь, квартиранты, но я увлекся работой, думая лишь об одном: найти в стоящей передо мной горке фруктов нетленную красоту, - она и в сладком соке яблока, и в запахе ананаса, и в линиях женского тела, и в мечте художника - одна. Вдруг я почувствовал, что за спиной остановился кто-то; я оглянулся и узнал того господина с набережной. Он был темно-русый, сутулый, в складках его капюшона забилась пыль. Правую руку с вытянутым пальцем он поднял, словно призывая ко вниманию, черные, как маслины, продолговатые глаза его так и горели от удовольствия.

- Отлично, - сказал он глуховатым голосом, - одна природа истинна, и, боже мой, как она хороша.

Я покраснел от удовольствия; незнакомец поднялся на цыпочки, отступил, слегка нагнув голову и внимательно осматривая меня.

- Вы ученик академии? - спросил он.

- Точно так, - ответил я, - а это лишь заработок; за вывеску я получу всю горку фруктов, которые и продам.

Незнакомец щелкнул языком;

- Вот, вот, это мне и нужно. Мне хочется зайти к вам, посмотреть работы.

Я живо поклонился и поблагодарил, прося не побрезговать моей скромной комнатой. Незнакомец засмеялся и отошел, крича:

К вечеру я окончил вывеску, отнес фрукты знакомой булочнице, взял у нее денег, купил свечей, ситнику и в сумерках прибежал домой. Из комнаты пришлось вымести пропасть мусору и вытереть повсюду пыль; из-под дивана я вынул этюды, положил их на край стола и к свече поближе пододвинул мольберт с портретом его сиятельства. Гость так и не пришел, и я весь вечер проглядел на портрет.

Ах, пусть он знает, что я не скрыл от него ни единой мысли. Какими же, как не ужасными, должны быть его глаза. Я помню, когда в гневе они останавливались на провинившемся, - нижнее веко, дрогнув, забегало на зрачок, верхнее покрывалось бровью, поджимались углы у висков. Однажды провинилась моя мать; он так поглядел на нее, что она, крича, упала на землю. Знаю - что бы я ни сделал, куда бы ни скрылся, глаза всюду отыщут и покарают. Я не могу изобразить их спокойными. Они, как живые, сами раскрылись на горе мне.

Я заснул головой на тетради. Свеча нагорела грибом. В полночь я проснулся, снял со свечи, задул ее и лег, зная, что до утра будут мучить сны. Ведь сколько угодно я могу видеть себя во сне свободным, видеть себя славным другом самого Иванова. Тем хуже будет пробуждение.

Карл Карлович разбудил меня рано и позвал пить кофе. Я рассказал о вечернем незнакомце, и добрый немец посоветовал не ходить пока в академию, а писать портрет, чтобы показать гостю хорошую работу, - товар лицом. Я так и сделал. Незнакомец тогда восхищался моим натюрмортом, и я вознамерился вложить яблоко в руку графа, для чего надо было приподнять его руку, согнув в локте. Но скоро веселое мое настроение пропало, когда я увидел, что рука графа не хочет подниматься и брать яблоко. Проработав до вечера, я все вновь написанное снял ножом и, уже при свече, поставил руки на место. И мне показалось, что упрямые руки графа будто вцепились в раму.

Гость все же пришел однажды около полудня. Приветливо поздоровавшись, сел на диван и начал с любопытством оглядывать комнату; когда он заметил портрет, лицо его выразило такое удивление, даже испуг, что я спросил в ту же минуту:

- Ужели так плохо?

- Удивил, батенька, право удивил, - проговорил гость, - а ведь он живой; конечно, эти глаза видят и следят. Кто он. Почему вы его пишете? Вы боитесь его.

Гость задал пятьдесят вопросов, и я поспешил рассказать свою жизнь и прочел отрывки из дневника. Когда окончилось чтение, глаза гостя были обращены к окну, словно не видя ни окна, ни комнаты, ни меня. На лукавых губах его играла усмешка. Мы долго сидели молча. Наконец он поднялся, рассеянно пожал руку и вышел, сказав уже на пороге:

. Портрет следит за мной, глаза его всегда находят мои зрачки, куда бы я ни отошел. При свече они так пристальны, что я повернул портрет к стене, но тотчас поставил обратно, думая, что он обидится. Прошла неделя. Я не могу работать, он мучит меня даже ночью. Вчера, закрывшись одеялом, я долго лежал без сна. Мне казалось, что он высунется из рамы.

Я решил уничтожить его: все равно так жить нельзя. Я взял нож у Карла Карловича, на цыпочках вошел к себе и, стоя около портрета, попробовал на пальце лезвие. Ножик упал, разрезав мне сапог. Я не могу, я уверен - он узнает, что я покушался на него, как вор, как убийца.

Вчера около полуночи я проснулся. Сон слетел с меня, сердце стукало, поджилки тряслись, как мышь. Он вылез из рамы и, огибая стол, подходил ко мне. Когда он сел на диван, я живо подобрал ноги.

- Где спички? - спросил он. - Я набил себе шишку.

Я живо соскочил и взял свет, - на диване сидел мой гость в пыльной шинели, в руке он держал сверток.

- Он все еще здесь? - спросил гость, глядя в темный угол на портрет.

Я поспешил выразить живейшую радость его приходу, но гость перебил меня:

- Вы послушайте первую часть повести, она еще переделается много раз. - Насупившись, он поглядел на меня, пододвинул подсвечник, кашлянул и прочел глухим голосом: - 'Портрет'. 'Портрет', - повторил он, чудно усмехаясь.

Читайте также: